[Печатается по: Economic Journal, 1926, pp. 535-550.]

[Начальные страницы этой статьи содержат краткое изложение выводов докла­да на тему "Relazioni fra costo e quantita prodotta" опубликованного в Annali di Economia, 1925, vol. II.]

Характерной особенностью современного положения эко­номической науки является почти единодушное согласие, дос­тигнутое экономистами относительно теории конкурентной стоимости, которая базируется на симметрии между спросом и предложением и на предположении, что наиболее существен­ные причины, определяющие цену отдельных продуктов, могут быть упрощены и сгруппированы так, что они предстают в ви­де пары пересекающихся кривых совокупного спроса и пред­ложения.

Это положение вещей настолько явно контрастирует с поле­микой по теории стоимости, характерной для политической экономии прошлого века, что можно подумать, что из этих столкновений мысли была, наконец, высечена искра последней истины. Скептики, возможно, могли бы предположить, что дан­ное согласие существует благодаря не столько убежденности ка­ждого, сколько равнодушию, ощущаемому большинством в на­ши дни в отношении теории стоимости, - равнодушию, кото­рое находит оправдание в том, что эта теория, более чем другая часть экономической теории, потеряла свое прямое влияние на практическую политику и особенно это касается доктрин соци­альных изменений, которые высказывались Рикардо, а впослед­ствии Марксом и их оппонентами - буржуазными экономиста­ми. Она все более и более преобразовывалась в "способ мышле­ния, технику мышления", которая не заканчивалась какими-либо "определенными выводами, непосредственно применимыми в политике" [Keynes J.M. Introduction to Cambridge Economic Handbooks. №. 144. - vol. XXXVI.]. По существу это педагогический инструмент, что-то вроде учения классиков, и, в отличие от изучения точных наук и законов, его целями являются исключительно те трени­ровки мысли, ради которых интеллект едва ли склонен возбуж­дать страсти людей, даже университетских мужей, - вот что такое вкратце теория, в отношении которой не стоит отходить от при­нятой традиции. Однако, повидимому, факт согласия остается.

В свете того согласия, которое представляет нам современная теория стоимости, существует одно неясное место, нарушающее гармонию целого. Оно представлено кривой предложения, осно­ванной на законах возрастающей и убывающей доходности. То, что ее основы менее прочны, чем основы других частей теории, общепризнано. То, что они действительно так слабы, что неспо­собны поддержать бремя, накладываемое на них, подвергается сомнению, которое дремлет в подсознании многих, но которое успешно молчаливо подавляется. Время от времени кто-нибудь из неспособных больше сопротивляться давлению своих сомне­ний выражает их открыто; тогда, для того чтобы предотвратить скандальное распространение высказываний, его немедленно заставляют замолчать, зачастую с некоторыми уступками и час­тичным принятием его возражений, которые, естественно, без колебаний теория принимает во внимание. Поэтому со време­нем оговорки, ограничения и исключения накопились и разру­шили если не всю, то несомненно большую часть теории. Если их совокупный эффект не очевиден сразу, то это лишь потому, что они разбросаны по многочисленным сноскам и статьям и не воспринимаются как некоторое единство.

Цель этой статьи состоит не в том, чтобы добавить что-либо к этой груде, мы хотим попытаться согласовать определенные положения, отделяя то, что еще живо, от того, что мертво в концепции кривой предложения и ее влияния на определение конкурентной цены.

Сегодня законы доходности приобретают особую важность благодаря той роли, которую они играют в изучении проблемы стоимости. Но, естественно, они намного старше, чем теория стоимости, в которой они применяются, и совершенно очевидно из векового "возраста" и их первоначального использования, что они унаследовали как свой авторитет, так и слабости в их со­временном употреблении. Мы склонны воспринять законы до­ходности как должное, потому что перед нашими глазами ог­ромные и неоспоримые услуги, предоставленные ими, когда они выполняют свою старую функцию, и мы обычно не спрашиваем себя, может ли новое вино по-прежнему храниться в старых бочках.

Закон убывающей доходности долгое время ассоциировался главным образом с проблемой ренты, и с этой точки зрения данный закон, сформулированный классиками экономической теории относительно земли, был вполне адекватен. Было совер­шенно очевидно, что его действие находится под влиянием не только ренты, но также издержек на продукт; но этому не при­дают особого значения, как причине изменения относительных цен отдельных произведенных товаров, потому что действие уменьшающейся доходности увеличивало в равной степени из­держки на все товары. Это положение осталось верным, даже когда английские экономисты-классики применили закон к производству зерна, ибо как показал Маршалл, термин "зерно" использовался ими для обозначения сельскохозяйственной про­дукции вообще, (см. Principles, VI. i. 2, примечание).

Место, занимаемое в классической экономической теории законом возрастающей доходности, было гораздо менее замет­ным, так как он рассматривался лишь в контексте разделения труда и таким образом скорее как результат общего экономиче­ского прогресса, чем увеличения масштаба производства.

Результатом было то, что в первоначальных законах доходно­сти основополагающая идея функциональной связи между из­держками и количеством произведенного не получила должного места; это явствует из факта, что она была представлена в тео­рии экономистов-классиков намного менее отчетливо, чем связь между спросом и ценой спроса.

Эволюция, которая придала особое значение этому аспекту законов доходности, является сравнительно недавней. В то же самое время новые тенденции переместили оба закона с пози­ций, которые, согласно традиционному делению политической экономии, они занимали, один под заголовком "распределение", а другой под заголовком "производство", и поместили их в раздел "меновая стоимость"; там их соединили в единый "закон непропорциональной доходности", от них произошел закон пред­ложения на рынке, который может быть согласован с соответст­вующим законом спроса; на равнодействии этих двух противоположных сил основывается современная теория стоимости.

Для того чтобы достичь этого результата, потребовалось вве­дение определенных изменений в форму этих двух законов. В незначительной степени это касалось закона убывающей доход­ности, который требовал только обобщения из частного случая земли на любой случай, в котором присутствует фиксированное количество фактора производства. Закон возрастающей доходно­сти, однако, должен был подвергнуться значительно более ради­кальной трансформации: роль, которую играло в нем разделение труда, была существенно урезана и теперь сведена к случаю не­зависимых вспомогательных предприятий, появляющихся при росте производства в отрасли; тогда как соображение о роли большего внутреннего разделения труда, которое представлялось, возможным благодаря увеличению размеров отдельных фирм, было полностью отвергнуто как несовместимое с условиями конкуренции. С другой стороны, роли "внешней экономии" придавалось все большее и большее значение - т.е. выгоде, из­влекаемой отдельными производителями из роста не их собст­венного предприятия, а отрасли в целом.

Даже в их настоящей форме эти два закона сохранили свою специфику, происходящую из сил различной природы. Такая разнородность не является непреодолимым препятствием, когда пытаются согласовать эти законы и применить их совместно к проблемам, относящимся главным образом не к причинам, а к следствиям различий в издержках, что влечет за собой новую трудность, когда пытаются классифицировать различные отрас­ли по принадлежности к той или иной категории. Природа этих двух законов такова, что, чем шире определение, которое мы приняли для "отрасли", то тем более полно она включает все предприятия, которые используют данный фактор производства, как, например, сельское хозяйство или металлургическая про­мышленность, - тем более вероятно будет то, что силы, кото­рые способствуют убывающей доходности, будут играть важную роль в ней; чем более узко это определение - чем более сходные берутся предприятия, которые производят данный тип потреби­тельского товара, как, например, фрукты или гвозди - тем больше будет вероятность, что силы, которые содействуют воз­растающей доходности, будут доминировать в них. В своих про­явлениях эта трудность параллельна той, которая, как хорошо известно, возникает из рассмотрения составляющей времени, посредством чего чем короче период, учитываемый для приспособительной реакции, тем больше вероятность уменьшающейся доходности, тогда как чем длиннее этот период, тем больше ве­роятность возрастающей доходности.

Действительно серьезные трудности делаются очевидными, когда рассматривается, в какой степени кривые предложения, основанные на законах доходности, удовлетворяют условиям, необходимым для их использования в изучении равновесной стоимости одного товара, произведенного в условиях конкурен­ции. Эта точка зрения предполагает, что условия производства и спрос на товар могут быть рассмотрены при условии незначи­тельных изменений, как практически независимые, и относи­тельно друг друга и относительно предложения и спроса всех других товаров. Хорошо известно, что такое допущение не было бы лишено законности, поскольку независимость не может быть абсолютно совершенной, так как, в действительности, этого не может быть никогда; на незначительную степень взаимной зави­симости можно не обращать внимания без ущерба, если это при­меняется к множеству мелких единиц, как было бы в случае, если эффект вариации в отрасли (например, увеличение издержек), которую мы предполагаем выделить, частично влиял бы на цену продукции других отраслей, а этот последний эффект оказал бы влияние на спрос на продукцию первой отрасли. Но, конечно, это совсем другой вопрос, и предположение становится незакон­ным, когда вариация в количестве, произведенном рассматривае­мой отраслью, вызывает прямое влияние, воздействующее не только на ее собственные издержки, но и также на издержки других отраслей; в таком случае условия "частичного равновесия", которые подразумевались при изолированном рассмотрении, на­рушаются, и оно становится более невозможным без противоре­чия, без того, чтобы пренебречь второстепенными эффектами.

Это, к несчастью, случается и приводит к тому, что приме­нение законов доходности терпит крах в подавляющем боль­шинстве случаев. Что касается убывающей доходности, в действительности, если в производстве конкретного товара использу­ется значительная часть фактора, общее количество которого постоянно или может быть увеличено только в большей мере; чем пропорциональные издержки, незначительное увеличение производства этого товара неизбежно повлечет за собой необхо­димость более интенсивного использования данного фактора, а это повлияет, таким же образом, на издержки данного товара и издержки других товаров, в производство которых входит этот фактор; и поскольку товары, в производство которых входит общий определенный фактор, являются часто, в определенной мере, заместителями друг друга (например, различные виды сельскохозяйственной продукции), изменение в их цене не про­изойдет без ощутимых воздействий на спрос в связанной отрас­ли. Если затем мы возьмем отрасль, которая использует только малую часть этого "постоянного фактора" (что является более подходящим для изучения частичного равновесия отдельной от­расли), мы находим, что (незначительное) увеличение ее произ­водства, как правило, сопровождается гораздо большим отвлече­нием "предельных приращений" этого постоянного фактора из других отраслей, чем усилением его собственного использова­ния; таким образом возрастание издержек будет фактически не­значительным, и так или иначе это все еще будет воздействовать в той же степени на все отрасли данной группы. Исключая эти случаи и исключая - если мы будем рассматривать с точки зре­ния длительных периодов - многочисленные случаи, в которых количество средств производства можно рассматривать как толь­ко временно фиксированное, по отношению к неожидаемому спросу: очень немногое остается: внушительная структура убы­вающей доходности имеется в наличии только для изучения того небольшого класса товаров, в производстве которого использу­ется весь фактор производства. Здесь, конечно, под "товаром" понимается объект, для которого можно построить, или, по крайней мере, представить себе, график спроса, который был бы довольно однородным и независимым от состояния предложе­ния, и не заключал бы в себе, как часто предполагается, собра­ние разных продуктов, таких, как сельскохозяйственные продук­ты или скобяные товары.

Очевидно, не случайно, что, несмотря на абсолютно раз­личную природу двух законов доходности, те же самые трудно­сти в почти идентичной форме возникают в отношении возрастающей доходности. Здесь мы снова находим, что на самом деле экономия, обусловленная ростом масштаба производства, не соответствует требованиям кривой предложения: ее поле действий или шире, или более ограниченно, чем бы требова­лось. С одной стороны, снижение издержек, обусловленное "той внешней экономией, которая является результатом общего прогресса состояния отрасли" и к которому обращается Мар­шалл (Principles, V. xi. 1), конечно, должно игнорироваться, так как оно несомненно несовместимо с условиями частичного равновесия товара. С другой стороны, снижение издержек, связанное с ростом масштаба производства фирмы и возникшее в результате внутренней экономии или из-за возможности рас­пределения накладных расходов на большее количество единиц продукции, должно быть отброшено, как несовместимое с ус­ловиями конкуренции. Единственная экономия, которая могла бы быть принята во внимание, была бы такой, которая занима­ет промежуточное положение между этими двумя крайними позициями; но она находится как раз в той середине, которая никогда или почти никогда не может быть найдена. Эта эко­номия, которая является внешней с точки зрения отдельной фирмы, но внутренней относительно отрасли в целом, состав­ляет именно тот класс, с которым встречаются наиболее редко. Как говорил Маршалл в работе, в которой он намеревался по­дойти вплотную к современным условиям отрасли, "экономия, обусловленная ростом масштаба производства, редко может быть размещена точно в какой-либо одной отрасли: она в большей мере привязана к группам, часто большим группам, взаимосвязанных отраслей" [Industry and Trade, p. 188]. В любом случае, поскольку внеш­няя экономия данного вида существует, невероятно, что она вызывается незначительным увеличением производства. Таким образом оказывается, что кривые предложения, показывающие снижающиеся издержки, не могут встретиться более часто, чем их обратное изменение.

График предложения с переменными издержками на едини­цу продукции, будучи зажат в, таких ограниченных пределах, не может отвечать общей концепции, применимой к обычным от­раслям; он может оказаться полезным инструментом только для таких исключительных отраслей, которые могут достаточно удов­летворять его условиям. Как правило, издержки производства то­варов, произведенных при конкуренции - так как мы не можем рассмотреть причины, которые могут их повышать или снижать, - должны быть рассмотрены как константа относительно незначи­тельных изменений в количестве произведенного [Отсутствие причин, которые могут вызвать изменение издержек - или увели­чивать или уменьшать их, - выглядит наиболее очевидным и приемлемым объ­яснением возникновения постоянных издержек. Но так как они составляют наиболее опасного врага симметрии между спросом и предложением, те авторы, которые одобряют эту доктрину, для того чтобы быть способными относить посто­янные издержки к категории теоретически ограниченных случаев, которые не могут существовать в реальности, убедили себя, что они - нечто трудное для понимания и маловероятное, с тех пор они "могут только проистекать от случайного баланси­рования двух противоположных тенденций: тенденции сокращения издержек ... и тенденции увеличения издержек ..." ( Sidgwick, Principles of Political Economy, 1-е изд., с. 207; тот же самый эффект см., например, Marshal, Principles, IV. хiii, 2, и Pargrave's Dictionary, sub wee Law of Constant Return). Высказывание Эджуорта, что "трактовка переменных издержек как постоянных является характерным не­достатком экономистов-не математиков," могло бы в наши дни быть пересмот­рено: экономисты-математики так далеко ушли в исправлении этого недостат­ка, что они не могут дальше представлять постоянную, не иначе как результат уравновешивания двух равных и противоположных переменных.]. И поэтому простой путь решения проблемы конкурентной стоимости - дав­няя и ныне устаревшая теория, которая делает его зависимым от издержек производства появляется исключительно для того, что­бы обеспечить ему наиболее приемлемую почву.

Это первое приближение является столь же важным, сколь и полезным: оно придает особое значение фундаментальному фак­тору, а именно преобладающему влиянию издержек производст­ва в определении нормальной стоимости товаров, и в то же са­мое время оно не вводит нас в заблуждение, когда мы желаем изучить более подробно условия, при которых имеет место об­мен в частных случаях, ибо оно не скрывает от нас того факта, что мы не можем найти элементы, требуемые для этой цели в рамках его допущений.

Когда мы приступаем к дальнейшему приближению, при­держиваясь пути свободной конкуренции, сложности возникают не последовательно, одна за другой, что было бы удобно; они возникают одновременно. Если рассматривается убывающая до­ходность, происходящая от "постоянного фактора", становится необходимым расширить поле исследования с тем, чтобы изу­чить условия совместного равновесия в многочисленных отрас­лях: хорошо известная концепция, сложность которой, однако, исключает ее плодотворность, по крайней мере при текущем состоянии наших знаний, не позволяющем применить даже на­много более простые схемы к изучению реальных условий. Если мы переходим к внешней экономии, мы оказываемся перед ли­цом того же самого препятствия, а также невозможности огра­ничения обстоятельств в пределах статических условий, из кото­рых происходит экономия.

Необходимо, следовательно, отказаться от пути свободной конкуренции и повернуть в противоположном направлении, а именно, к монополии. Здесь мы находим хорошо разработанную теорию, в которой изменения издержек связаны с изменениями в размерах индивидуального предприятия и играют важную роль. Конечно, когда мы располагаем теориями относительно двух крайних случаев монополии и конкуренции, требуемыми для того, чтобы предпринять изучение реальных условий в раз­личных отраслях, нас предупреждают, что конкретные условия, как правило, не соответствуют точно одному или другому поло­жению, а разбросаны по всей промежуточной области, и приро­да отрасли будет все более приближаться к монополистической или конкурентной системе, в соответствии с ее конкретными обстоятельствами, такими как становится ли количество авто­номных предприятий в отрасли больше или меньше, связаны они или нет частными соглашениями и так далее. Таким обра­зом нас заставляют поверить, что, когда производство находится в руках большого количества предприятий, полностью незави­симых друг от друга, в отношении управления могут быть при­менены положения, присущие конкуренции, даже если рынок, на котором обмениваются товары, не является абсолютно совершенным, так как его несовершенства обычно образованы от­клонениями, которые могут либо задерживать, либо модифи­цировать влияние действующих активных сил конкуренции, но которые позднее в конечном счете в значительной степени преуспевают в преодолении этих отклонений. Этот взгляд яв­ляется по существу неприемлемым. Многие из препятствий, которые ослабляют то единство рынка, которое является суще­ственным условием конкуренции, не составляют природу "раз­ногласия", а сами являются действующими силами, которые производят перманентные и даже кумулятивные эффекты. Они часто достаточно стабильны, что делает возможным рассматри­вать их в качестве объекта анализа, основанного на статиче­ских предположениях.

Из этих эффектов два тесно взаимосвязанных между собой представляют особую важность, потому что они должны встре­чаться чрезвычайно часто в тех отраслях, в которых конкурент­ные условия преобладают; а также они представляют особый интерес, потому что определяют соотношения между некоторы­ми наиболее характерными чертами теоретической концепции конкуренции и показывают, как редко эти условия реализуются в их целостности, а также каким образом незначительное откло­нение от них бывает достаточным, чтобы представить то состоя­ние, в котором равновесие становится чрезвычайно похожим на то, что свойственно монополии. Эти две точки, в которых тео­рия конкуренции радикально расходится с реальным положени­ем вещей, в наиболее общем виде сводятся к следующему: во-первых, идея, что конкурирующий производитель не может соз­нательно воздействовать на рыночные цены и что он может по­этому рассматривать их как неизменные, каково бы ни было ко­личество товаров, которое он может лично выбросить на рынок; во-вторых, идея, что конкурирующий производитель обычно неизбежно работает в условиях индивидуальных возрастающих издержек.

Ежедневный опыт показывает, что очень большое число предприятий - и большинство тех, которые производят потре­бительские товары, - работают в условиях снижающихся индивидуальных издержек. Почти любой производитель таких това­ров, если бы он мог положиться на рынок, на котором он про­дает свою продукцию, готовую быть приобретенной в любом количестве с его стороны по текущей цене, без каких-либо за­труднений, за исключением ее производства, чрезвычайно рас­ширил бы свое дело. Нелегко во времена нормальной деятель­ности найти предприятие, которое систематически ограничивает свой собственный выпуск до величины меньшей, чем тот объем, который можно было бы продать по текущей цене, и которая в то же самое время защищен конкуренцией от роста этой цены. Бизнесмены, полагающие, что находятся в конкурентных усло­виях. считают абсурдным утверждение, что предел их производ­ства должен определяться внешними для их фирмы условиями производства, которые не позволяют выпускать большее количе­ство продукции без увеличения издержек. Основное препятст­вие, которое они должны преодолеть, когда хотят постепенно увеличить свое производство, находится не в области издержек производства, которые, на самом деле, как правило, благоприят­ствуют им в этом направлении, а в трудности продажи большего количества товаров без уменьшения цены или без неизбежного столкновения с увеличивающимися затратами на реализацию. Эта необходимость снижения цен для того, чтобы продать большее количество своей собственной продукции, является от­ражением нисходящей кривой спроса, с той лишь разницей, что вместо отношения к товару в целом, каким бы ни было его про­исхождение, она относится только к товарам, произведенным конкретной фирмой; а затраты на реализацию, необходимые для расширения ее рынка, являются попросту дорогостоящими уси­лиями (в форме рекламы, коммивояжеров, льгот покупателям и т. д.), чтобы увеличить готовность рынка покупать у них - т.е. ис­ кусственно поднять кривую спроса.

Этот метод рассмотрения вопроса представляется наиболее естественным и соответствующим подлинной сущности вещей. Без сомнения, можно, с формальной точки зрения, изменить эти отношения и рассматривать каждого покупателя как совер­ шенно безразличного в своем выборе между производителями при условии, что последние, для того чтобы приблизиться к по­ требителю, готовы нести расходы на реализацию, значительно изменяющиеся в различных случаях, и включать эти увеличив­ шиеся рыночные расходы в издержки производства фирмы. Таким образом, увеличивающиеся индивидуальные издержки мо­гут быть получены в любом желаемом размере и совершенном, рынке, на котором существует неограниченный спрос при теку­щих ценах на продукцию каждого производителя. Но вопрос, распределения затрат по реализации не может быть решен только с формальной точки зрения, с этих позиций два метода равнозначны; этот вопрос не может быть решен в соответствии с тем фактом, что эти расходы действительно оплачены покупате лем или продавцом, так как это не влияет на их распространение или, во всяком случае, их воздействие. Представляется важным выяснить, как различные силы в своем действии могут быть сгруппированы в наиболее однородные группы так, чтобы влияние каждой из них на равновесие, проистекающее из их взаимного противодействия, могло бы быть без труда оценено. С этой точки зрения второй из упомянутых методов должен быть, отвергнут, поскольку он полностью скрывает воздействия и обстоятельства, из которых проистекают затраты по реализации и вызывают нарушение единства рынка. Этот метод вводит в за­блуждение, более того, привычный и хорошо определенный смысл выражения "издержки производства" он делает зависимым от элементов совершенно внешних к условиям, при которых осуществляется производство на данном предприятии. Поэтому этот путь представляет в ложном свете способ протекания ре­ального процесса определения цены и количества товара произ­водимого каждым предприятием.

Все это заставляет нас вернуться к первой точке зрения, по­зволяющей правильно определить меру важности основного препятствия, мешающего свободной игре конкуренции, даже если оно представляется доминирующим, и которое в то же са­мое время делает возможным стабильное равновесие, даже когда кривая предложения продуктов каждой отдельной фирмы сни­жается - т.е. отсутствует безразличие со стороны покупателей товаров к различным производителям. Причины предпочтения, проявляемого любой группой покупателей по отношению к от­дельной фирме, имеют самую разнообразную природу, и могут объясняться различными факторами: от старой привычки, лич­ного знакомства, уверенности в качестве продукта, близости расположения, знаний особых требований и возможности полу­чения кредита до репутации торговой марки, знака или имени с большими традициями, или таких особых характеристик, как форма или дизайн продукта - независимо от того, для удовле­творения каких нужд предназначен товар - все они основаны на его отличии от продуктов других фирм. Эти и многие другие возможные причины для предпочтения имеют общее в том, что они выражаются в готовности (которая часто может быть про­диктована необходимостью) со стороны группы покупателей - постоянных клиентов фирмы, готовых, если необходимо, пере­платить, чтобы получать товары от конкретной фирмы, чем от любой другой.

Когда каждая из фирм, производящих какой-либо товар, на­ходится в таком положении, общий рынок этого товара подраз­деляется на серию отдельных рынков. Любая фирма, которая пытается выйти за пределы своего собственного рынка посред­ством захвата рынков конкурентов, должна нести большие ры­ночные расходы для того, чтобы преодолеть барьеры, которыми окружены рынки конкурентов; но, с другой стороны, внутри своего собственного рынка и под защитой своих собственных барьеров каждый обладает привилегированным положением, посредством чего получает выгоды, которые - если не по объе­му, так по крайней мере по своей природе - равнозначны тем, которыми владеет обычный монополист.

Нет необходимости заострять внимание на привычной кон­цепции монополии для того чтобы приспособить под нее этот случай. В нем мы фактически находим, что большинство усло­вий, которые влияют на силу монополиста (такие, как владение уникальными природными ресурсами, юридические привилегии, контроль за большей или меньшей частью общего выпуска, су­ществование конкурирующих товаров и т.д.), проявляют свое воздействие по существу через действие эластичности спроса на монопольные товары. Каковы бы ни были причины, эта являет­ся единственным решающим фактором в оценке степени неза­висимости, которую монополист выражает в фиксированных ценах: чем меньше эластичность спроса на его продукт, тем большей властью на рынке он обладает. Крайний случай, кото­рый правильно будет назвать "абсолютная монополия", есть тот, при котором эластичность спроса на продукт фирмы равна единице [Эластичность спроса на продукт монополиста не может, конечно, быть мень­ше единицы, что касается цен, превышающих равновесную цену - т.е. это касается той части кривой предложения, которая состоит в определении силы монополиста на его собственном рынке; вопрос, который совершенно отличается от выгод, доступных монополии, так как последние зависят не столько от относительных изменений, сколько от абсолютной величины спроса и цены спроса.]; в этом случае, однако, часто монополист поднимает свои цены, суммы, периодически затрачиваемые на покупку его това­ров, даже частично не отвлекаются из других каналов затрат, и на его ценовую политику вообще не будет влиять опасение кон­куренции со стороны других источников предложения. Как только эта эластичность увеличивается, конкуренция начинает становиться чувствительнее и неизменно делается более значи­тельной, в то время как эластичность растет. Это происходит до бесконечной эластичности спроса на продукт отдельного пред­приятия, соответствующей состоянию совершенной конкурен­ции. В промежуточных случаях значение умеренной эластично­сти предложения заключается в том, что, хотя монополист имеет определенную свободу в установлении своих цен, всякий раз, когда он увеличивает их, его покидает часть покупателей, кото­рые предпочитают тратить свои деньги каким-то другим обра­зом. Это имеет небольшое значение для монополиста, если по­купатели расходуют их на покупку товаров, сильно отличаю­щихся от его собственных, или товаров идентичных, но предла­гаемых другими производителями, которые не увеличили свою цену; в том и другом случае он должен подвергнуться - может быть, в незначительной степени - реальной конкуренции со стороны таких товаров, поскольку совершенно точно существует возможность их покупки, что приводит покупателей к посте­пенному отказу от использования его продукта, так как он уве­личил цену. Прямые воздействия таким образом равнозначны, освобождаются ли суммы в результате увеличения цены пред­приятием, расходуемые на большое количество различных това­ров, или они заняты преимущественно в покупке одного или нескольких конкурирующих товаров, которые более или менее пригодны для покупателей, так происходит в случае предпри­ятия, которое, несмотря на то что контролирует только малую часть общего производства товара, имеет выгоду от обладания отдельным своим собственным рынком. Но косвенные воздейст­вия в этих двух случаях существенно различны.

Метод, указанный Маршаллом относительно изделий, пред­назначенных для индивидуальных вкусов, применим для изуче­ния этого последнего случая, "Когда рассматривается индивиду­альный производитель", - пишет он, - "мы должны соединить его кривую предложения не с кривой совокупного спроса на его товар на обширном рынке, а с кривой индивидуального спроса его собственного частного рынка" (Principle, V. xii. 2). Если мы расширяем этот метод до тех отраслей, в которых каждая фирма имеет более или менее отдельный рынок, мы не должны огра­ничивать его использование случаями, когда мы рассматриваем индивидуального производителя, но должны придерживаться его и тогда, когда рассматриваем способ, которым достигается равновесие в отрасли в целом; при этом ясно, что такие инди­видуальные кривые ни коим образом не могут быть соединены с тем, чтобы сформировать единую пару кривых общего спроса и предложения. Упомянутый метод очень похож на тот. что рассматривался в случаях обычной монополии, и в обоих слу­чаях, фактически, индивидуальный производитель устанавли­вает свою продажную цену хорошо известным методом, кото­рый делает максимально возможными его монопольный доход или его прибыли.

Специфика случая фирмы, которая не обладает реальной монополией, а только имеет отдельный рынок, заключается в том, что в графике спроса на товары, произведенные ею, возможные покупатели входят в нисходящую очередь согласно це­не, которую каждый из них готов заплатить, предпочитая это тому, чтобы обходиться полностью без данных товаров или до­купать их у какого-либо другого производителя. Нужно сказать, что в состав таких цен спроса входят два элемента: цена, по ко­торой товары могут быть куплены у тех производителей, кото­рые, в порядке покупательского предпочтения, немедленно сле­дуют за рассматриваемым производителем, и денежная мера стоимости (количество, которое может быть положительным или отрицательным), которой покупатель оценивает свое предпочте­ние продуктов данной фирмы.

Для удобства в дискуссии можно допустить, что первона­чально в отрасли промышленности, в которой подобные условия преобладают, каждый производитель продает по цене, лишь покрывающей его издержки. Личный интерес каждого производи­теля будет побуждать его быстро увеличивать цену с тем, чтобы получить максимальную прибыль. Но по мере того, как эта практика распространяется по отрасли, будут модифицироваться различные графики спроса; ибо, в то время как каждый покупа­тель находит, что цены заменителей, на которые он мог рассчи­тывать, увеличиваются, он будет склоняться заплатить более вы­сокую цену за продукты фирмы, клиентом которой является. Так что даже перед первым увеличением цены, фактически осу­ществленным, будут созданы условия, которые смогут позволить каждому из предприятий произвести дальнейшее увеличение - и так далее. Естественно этот процесс быстро достигает своего предела. Часть покупателей, теряемых фирмой всякий раз, когда она поднимает свои цены, прибегает к помощи других постав­щиков и возвращается к ней обратно, когда другие производите­ли также поднимают свои цены; но часть их полностью отказы­вается от покупки этих товаров и уходит с рынка. Таким обра­зом, каждая фирма имеет два класса предельных покупателей - тех, кто находятся в стороне только от ее собственной индиви­дуальной точки зрения и устанавливают предел превышения своих цен над господствующими ценами, и тех, кто находятся в стороне от точки зрения общего рынка и устанавливают предел для общего поднятия цен на продукт.

Конечно возможно, что общий подъем цен на продукт может повлиять на условия спроса и предложения определенных фирм и сделать выгодным для них снизить свои цены, а не чем согла­соваться с подъемом. Но в отрасли, которая достигла опреде­ленной степени стабильности в своей общей структуре, в отно­шении методов производства, количества предприятий, состав­ляющих ее, и ее коммерческой клиентуры - касательно кото­рых статические допущения более обоснованы - эта альтерна­тива имеет намного меньшую вероятность быть принятой, чем ее противоположность. Во-первых, она подразумевает большую эластичность спроса на продукты индивидуального бизнеса и быстро снижающиеся издержки на них - надо сказать, положе­ния вещей почти неизбежного, незамедлительным результатом которого является полная монополизация, и которое, следова­тельно, едва ли может быть обнаружено в отрасли, где обычно действует некоторое количество независимых фирм. Во-вторых, силы, заставляющие производителей поднимать цены, являются намного более действенными, чем те, которые вынуждают сни­жать их; это происходит не только из-за опасения, которое каж­дый продавец имеет относительно порчи своего рынка, но глав­ным образом потому что увеличение прибыли, обеспеченное посредством снижения цены, достигается за счет конкурирую­щих фирм, и в результате конкуренция заставляет их предпри­нимать такие оборонительные меры, которые могут подвергнуть опасности получение больших прибылей. Увеличение прибыли, получаемое посредством подъема цен, не только не вредит конкурентам, но приносит им положительный прирост дохо­да, и поэтому это увеличение может рассматриваться как при­обретенное на более длительный срок. Следовательно любое предприятие, когда оно встречается лицом к лицу с двумя возможностями увеличения своих прибылей - путем поднятия продажных цен или путем их снижения, в большинстве случаев выберет первую альтернативу, за исключением разве что, случая, когда дополнительные прибыли, ожидаемые от второго вариан­та, значительно больше.

Эти же причины могут быть полезны для рассеивания со­мнения, которое на первый взгляд могло возникнуть в случае, рассмотренном ранее. Равновесие может быть неопределимым, как обычно считается в аналогичном случае монополии со сложной структурой. Во-первых, даже в этом случае, отмечал Эджуорт, "степень неопределенности уменьшается с сокращени­ем степени корреляции между товарами", производимыми раз­ными монополистами [Edgeworth F. The Pure Theory of Monopoly, vol. I, p. 121.]; т.е., в нашем случае, с уменьшением эластичности спроса на продукты отдельной фирмы это ограни­чение, эффективность которого становится большей по отноше­нию к скорости уменьшения индивидуальных издержек по мере того, как увеличение количества произведенного товара стано­вится меньше. Оба эти условия, как было сказано, обычно при- сутствуют в значительной степени в рассматриваемом нами слу­чае. Более того, неопределенность равновесия в случае монопо­лии со сложной структурой обязательно зависит от предположе­ния, что в любой момент времени каждый из монополистов в равной степени склонен или поднять или снизить свою цену, смотря по тому, насколько один или другой вариант может удовлетворять его требованиям наилучшим образом с точки зре­ния непосредственного выигрыша - допущение, которое, по крайней мере в нашем случае, как мы говорили, не оправдано [Определение равновесия было бы более очевидным, если бы вместо рассмот­рения различных единиц одного и того же товара, произведенных различными предприятиями как конкурирующие продукты, мы рассмотрели каждую едини­цу, как состоящую из двух товаров, имеющих, внутри каждого отдельного рын­ка объединенный спрос, один из которых (товар сам по себе) продается в усло­виях конкуренции, а другой (отдельные услуги, или характерные особенности, добавленные к нему каждым производителем) продается в условиях монополии. Эта точка зрения, однако, является более искусственной и находится в мень­шем соответствии с обычным методом рассмотрения вопроса.].

Тот вывод, что равновесие в общем случае может быть опре­делено, не означает, что могут быть сделаны обобщенные утвер­ждения в отношении цены, соответствующей этому равновесию; она может различаться в случае каждого предприятия и зависеть в большой степени от специфических условий, влияющих на нее.

Единственный случай, в котором можно было бы говорить об абстрактной общей цене, касался бы той отрасли, в которой производственная организация разных предприятий была бы однообразной и в которой их индивидуальные рынки были бы похожими с точки зрения преданности покупателей. В этом слу­чае, как можно легко увидеть, общая цена продукта, благодаря независимым действиям некоторого количества фирм, каждая из которых побуждается только своими индивидуальными интере­сами, стремилась бы достичь того же самого уровня как тот, ко­торый был бы установлен единственным монополистическим объединением в соответствии с обычными принципами монопо­лии. Этот результат, далекий от обусловленности наличием поч­ти полной изоляции индивидуальных рынков, требует только очень слабой степени предпочтения для отдельной фирмы в ка­ждой из групп покупателей. Сам по себе этот случай не является важным, потому что крайне маловероятно, что такое единообразие могло бы быть действительно найдено; но он представляет тенденцию, которая превалирует даже в реальных случаях, где положение различных предприятий отличается друг от друга, посредством чего кумулятивное воздействие незначительных помех на конкуренцию влияет на цены, которые приближаются к характерным для монополии.

Следует заметить, что ранее мы пренебрегали возможным воздействием, производимым конкуренцией новых фирм, при­влеченных в отрасль, условия которой допускают получение вы­сокой монопольной прибыли. Это выглядело оправданным, во-первых, потому, что вхождение новых участников рынка зачас­тую затрудняется большими затратами, необходимыми для уста­новления связи в отрасли, в которой существующие фирмы имеют прочную признанную репутацию - затраты, которые час­то могут превышать размер достижимых прибылей; во-вторых, этот элемент может приобрести важность только, когда прибыли монополии в отрасли значительно превышают нормальный уро­вень прибыли в отрасли вообще, которые, однако, не препятст­вуют определению цены вплоть до указанной точки.

Могло бы показаться, кроме того, что значение рыночных трудностей, как предела развитию производительной единицы переоценено по сравнению с воздействием в том же самом на­правлении, оказываемым более чем пропорциональным увели­чением издержек, которые фирма иногда должна нести для того, чтобы обеспечить себя дополнительными требуемыми средства­ми производства, но, как правило, получается, что такое увели­чение издержек будет следствием, а не определяющей причиной рыночных условий, которые делают необходимым или жела­тельным для фирмы ограничение ее производства.

Таким образом, ограниченный кредит многих фирм, кото­рый позволяет любой из них получить лишь ограниченную сум­му капитала по текущей ставке процента, часто является пря­мым следствием знания, что данная фирма неспособна расши­рить свои продажи за пределы своего собственного индивиду­ального рынка без несения тяжелых рыночных расходов. Если бы было известно, что фирма, которая в состоянии производить большее количество товаров при меньших издержках, также имеет возможность без препятствий продать их по фиксированной цене, такая фирма могла бы не столкнуться с преградой на свободном рынке капитала. Но с другой стороны, если банкир или собственник земли, на которой фирма намеревается расши­рять свои собственные производственные мощности, или любой другой поставщик средств производства фирмы, находится в привилегированном положении по отношению к с ней, он ко­нечно может требовать с нее цену выше, чем текущая цена его предложения, но эта возможность по-прежнему будет прямым следствием того факта, что такая фирма, в свою очередь нахо­дящаяся в привилегированном положении относительно своего индивидуального рынка, также продает свою продукцию по це­нам, превышающим издержки. В таких случаях бывает, что часть ее монопольной прибыли изымается, впрочем ее издержки не возрастают.

Но это представляет собой прежде всего процесс распро­странения прибылей по всем стадиям производства и процесса формирования нормального уровня прибылей во всех отраслях промышленности страны. Их воздействие на формирование цен отдельных товаров является относительно несущественным, и их рассмотрение поэтому выходит за рамки данной статьи.