1. Теперь мы подошли к тому, что построенная нами модель экономики находится, как оказалось, на грани не­стабильности. Эта модель не реалистична, довольно силь­но упрощена, но в то же время она до некоторой степени отражает реальность. По характеру присущая ей неста­бильность напоминает нестабильность, которую мы, види­мо, наблюдаем в реальных экономических системах и которая делает их подверженными колебаниям. Тем не менее, хотя реальные системы и демонстрируют неста­бильность, она не так уж велика. Таким образом, можно полагать, что к тем модификациям, которым следует под­вергнуть нашу модель, чтобы сделать ее более реалистич­ной, будет относиться поиск возможных стабилизаторов - факторов, которые ограничивают колебания экономики, хотя и не предохраняют ее от этих колебаний полностью.

Попробуем теперь ослабить некоторые специфические предпосылки, заложенные в основу нашей модели, и по­смотрим, какими будут вероятные последствия этого. От нас потребуется ряд самостоятельных исследований, ко­торые лучше поместить под самостоятельными заголов­ками.

2. Норма процента. Первый возможный стабилиза­тор - норма процента. Как мы видели, рассматриваемая здесь система не является полностью нестабильной (по крайней мере мы не показали, что она полностью неста­бильна). Система несовершенно стабильна; нестабильна она в том случае, когда учитываются все вторичные воз­действия, связанные с изменением цен, за исключением цены одного товара, но система не обязательно нестабиль­на, когда учитываются все соответствующие воздействия, включая воздействие на норму процента. Что должно происходить с нормой процента, в то время как обычные цены скачут вверх и вниз неконтролируемым образом?

Как нередко бывает, удобнее всего считать, что нор­ма процента определяется не на рынке займов, а на рын­ке денег. При неизменной норме процента должно сохра­няться равенство спроса на деньги и их предложения. Мы уже видели, что основными факторами, регулирующими спрос на деньги, можно считать: 1) норму процента; 2) планируемую на ближайшее будущее норму расходов (в денежном выражении). Предполагается, что на действии первого фактора не сказывается общее изменение цен, но второй должен при таком изменении действовать по-иному. Если цены товаров одинаково возросли (и при этом ожидается ex hypothesi, что они останутся на этом более высоком уровне), а количество товаров и услуг, которые планируется купить, не меняется, то спрос на деньги должен возрасти. Следовательно, норма процента может оставаться неизменной только тогда (наше предва­рительное допущение должно обязательно быть основа­тельным), когда предложение денег увеличилось настоль­ко, что стало соответствовать возросшему спросу. В про­тивном случае норма процента возрастет, и это будет сдерживать рост цен.

Все это очень хорошо, но когда мы переходим к об­ратному случаю - случаю падения цен, возникают новые трудности. Теперь для того, чтобы равновесие восстанав­ливалось, норма процента должна снижаться. Если исход­ное значение нормы процента было достаточно велико, представляется, что подобная реакция может осущест­виться без всяких трудностей. Если же исходное значе­ние нормы процента очень низко, может оказаться, что ее дальнейшее уменьшение невозможно - поскольку, как мы видели, ценные бумаги являются худшим замените­лем денег и никогда не могут иметь цепу более высокую, чем деньги. В этом случае система не просто характери­зуется несовершенной стабильностью - она оказывается абсолютно нестабильной. Адекватный контроль над пред­ложением денег может предотвратить бесконечное повы­шение цен, но он не обязательно может предотвратить их бесконечное падение. Торговые кризисы намного более опасны (а не просто менее приятны), чем торговые бумы.

Эта несущая опасность возможность была открыта г-ном Кейнсом. С известной точки зрения речь здесь идет об одной из наиболее важных вопросов в «Общей тео­рии...», поскольку он наконец подрывает удобное убеждение (которое поддерживал Викселль и унаследовали многие современные экономисты), что контроль над деньга­ми (точнее говоря, контроль над процентом) в конечном счете может сделать все. Но хотя теория г-на Кейнса и подводит к этому, сам он опирается на норму процента больше, чем, как представляется, должен бы опираться, следуя своим принципам. Таким образом, я считаю, что вопрос заслуживает здесь некоторого дальнейшего иссле­дования.

3. До сих пор мы говорили о воздействиях на систему посредством нормы процента, не определяя при этом, ка­кая именно норма процента имеется в виду. Это оправда­но только в том случае, если мы имеем дело с упрощенной моделью, в которой только одна норма процента, или если в противном случае предполагается, что процентные ставки взаимоувязаны в системе неким определенным образом. Как мы выяснили в гл. XI, взаимосвязь различ­ных процентных ставок частично зависит от факторов риска и частично - от ожидаемого движения процент­ных ставок в будущем. Ожидания, связанные с движе­нием процента, могут трактоваться как ожидания буду­щих краткосрочных ставок или как ожидания будущих долгосрочных ставок - одну и ту же теорию можно из­лагать с помощью обоих понятий. Если мы считаем, что процентные ожидания - это ожидания, связанные с дви­жением краткосрочных ставок, то мы должны говорить, что текущая долгосрочная норма процента формируется на основе текущей краткосрочной ставки и будущих крат­косрочных ставок, которые, согласно предположениям, должны господствовать на протяжении срока займа. Если мы рассматриваем процентные ожидания, как ожидания, связанные с движением долгосрочных ставок, то оказы­вается, что при определенном уровне текущей кратко­срочной ставки становится выгоднее осуществлять крат­косрочное, а не долгосрочное заимствование и кредитова­ние, после проведения которых займ должен ликвидиро­ваться в конце короткого периода посредством еще одной аналогичной операции, но направленной уже противопо­ложно.

Начнем рассуждения с предположения о том, что про­центные ожидания есть ожидания, связанные с движе­нием краткосрочных ставок. Тогда общее падение цен будет воздействовать на систему процентных ставок в зависимости от того, эластичны или неэластичны эти про­центные ожидания. (В ходе всего обсуждения проблемы эластичности ценовых ожиданий у нас вплоть до настоя­щего раздела не было причин обращать какое-либо вни­мание на эластичность процентных ожиданий, но мы дол­жны были рано или поздно прийти к этому.) Если процентные ожидания жестко неэластичны, то изменение краткосрочной ставки способно оказать очень небольшое влияние на движение долгосрочных процентных ставок; в этом случае долгосрочные ставки могут рассматривать­ся как заданные (или как почти заданные). Тогда ставка процента, изменения которой мы обсуждаем, практиче­ски однозначно будет ставкой краткосрочной. В этом случае вся «тяжесть» установления соответствия между ценами и процентом падает на краткосрочную ставку, а любое существенное изменение уровня цен должно при­вести к весьма значительным изменениям этой (краткосрочной) ставки процента, если предложение денег не меняется. Легко представить себе, что, если уж измене­ния в уровне процента приводят к восстановлению равно­весия, может оказаться, что соответствие, о котором идет речь, установится лишь при таком понижении ставки процента, что она станет отрицательной. Тем самым си­стема очень легко может оказаться абсолютно неста­бильной.

Если, однако, процентные ожидания эластичны, умень­шение краткосрочных ставок будет сопровождаться су­щественным уменьшением и долгосрочных ставок. По­скольку понижение долгосрочных ставок должно, по предположению, порождать еще и тенденцию к расшире­нию спроса на текущие товары (а тем самым сдержи­вать падение цен), то при эластичных процентных ожи­даниях равновесие будет восстановлено благодаря мень­шим изменениям краткосрочной ставки, чем при неэла­стичных ожиданиях. Соответственно становится менее вероятным, что для восстановления равновесия окажется необходимым уменьшить краткосрочную ставку до не­возможного уровня.

По существу, можно рассуждать аналогичным обра­зом в отношении ожиданий долгосрочных ставок. Если эти ожидания неэластичны, то текущая долгосрочная ставка, по-видимому, не может сколько-нибудь значитель­но упасть. Например, если текущая долгосрочная ставка составляет 4% и ожидается, что и через год она будет равна 4%, то 4% и есть тот процентный доход, который может быть получен, если деньги инвестируются сейчас, а не будут храниться в денежной форме и инвестиро­ваться в ценные бумаги лишь в конце года. Но если ожи­даемая ставка остается равной 4%, а текущая-падает до 3 7/8%, то чистый доход, который можно получить от займа годовой продолжительности (с поправкой на ожи­даемую потерю) составит лишь 3/4%. Если же текущая ставка еще немного упадет, то чистый доход по годовым ссудам станет отрицательным. Как становится очевидным, при учете риска инвестирования в долгосрочные ценные бумаги [См. гл. XI.] очень небольшого падения долгосрочной ставки процента достаточно, чтобы заставить людей откладывать покупку ценных бумаг, пока они считают это падение лишь временным и полагают, что процент скоро вернется к своему старому уровню [ Поскольку чистый доход, который можно получить, вкладывая средства в ценные бумаги, составляет для данного периода R+ (R/R')-1 (где R - текущая долгосрочная ставка процента, а R' - ставка, которая, как ожидается, установится к концу перио­да), легко вычислить, как сильно может упасть процент. Так как R+ (R/R')-1 должно быть больше 0, R должно быть больше R'/(1+ R'), т. е., как можно приблизительно утверждать, R>R'(1-R'). Если ожидается, что в конце года ставка будет равна 4%, текущая ставка не может упасть ниже ожидаемой больше чем на 4% от 4%, и т. д. Это падение ставки процента максималь­но при любых мыслимых условиях; поскольку мы пренебрегаем риском, то преувеличиваем и размеры возможного на деле паде­ния. (См. также: Дж. М. Кейнс. Общая теория занятости процен­та и денег. М., «Прогресс», 1978, с. 291.)].

Таким образом, рассмотрение проблемы с точки зре­ния ожиданий как долгосрочных, так и краткосрочных ставок приводит, по-видимому, к одинаковым результа­там. Даже большое сокращение спроса на деньги оказы­вается само по себе недостаточным, чтобы вызвать общее снижение процентных ставок. Оно, безусловно, приводит к такому снижению краткосрочных ставок, какое вообще возможно; в то же время оно оказывает ощутимое влия­ние на долгосрочные ставки только в том случае, когда процентные ожидания достаточно эластичны. Долгосроч­ная ставка процента - не такая штука, которую можно на время уменьшить (или, как впоследствии окажется, на время): если люди не верят в то, что уменьшение будет в общем-то постоянным, норма процента ощутимо не снизится.

4. В то время как высокая эластичность ценовых ожи­даний служит для системы дестабилизатором, высокая эластичность процентных ожиданий оказывается соответ­ственно стабилизатором. Если бы имелись шансы на то, что эластичность процентных ожиданий будет такой же, как и эластичность ценовых ожиданий (а особенно если бы существовала высокая вероятность одновременного выполнения обоих условий), то перспективы эффектив­ной стабилизации всей системы благодаря изменениям процента оказались бы весьма радужными. К сожалению, представляется маловероятным, что высокоэластпчные процентные ожидания распространены столь же широко, как и высокоэластичные ценовые ожидания. Уровень цен способен двигаться вверх и вниз в любых пределах, а спокойные для экономики времена могут наступить при любом уровне цен. Как бы ни вырос или ни упал уровень цен, сам факт его роста или падения не дает необходи­мых доказательств того, что он вернется к прежнему или близкому значению [ Но см. гл. XXI. ]. Однако в спокойные для экономи­ки времена и в периоды, когда рынкам присуща органи­зация, процентная ставка колеблется довольно слабо - ведь, как мы видели, уровень процентных ставок в конеч­ном счете показывает, насколько интенсивно воздействие определенного набора факторов риска; маловероятно, чтобы эта интенсивность долгое время не вышла за за­данные, пусть даже и широкие, рамки. Следовательно, когда ставка процента (любая) сильно растет или падает, есть основания предполагать, что она вернется к своему «нормальному» уровню. Эти соображения указывают, видимо, на факторы, которые должны препятствовать очень высокой эластичности процентных ожиданий [В существующей долгосрочной ставке дисконтируются те из­менения краткосрочных ставок, которые, согласно ожиданиям, должны произойти не только в ближайшем, но и в сравнительно отдаленном будущем. Поэтому можно ожидать, что резкое снижение краткосрочной ставки подтолкнет долгосрочную ставку вниз (если краткосрочная ставка будет поддерживаться на новом уровне), а благодаря этому возникнут ожидания, связанные с вероят­ным повышением краткосрочных ставок по сравнению с их прошлым значением. Однако краткосрочные ставки оказывают быст рое воздействие на долгосрочные только в том случае, если немед­ленно выявляется какая-то существенная причина этого (таким был редкий случай в Англии в 1932 г., когда периоду высоких крат­косрочных ставок, обусловленному неуклюжим цепляньем за золотой стандарт, определенно пришел конец). ].

Эффективность нормы процента как стабилизатора системы зависит не только от того, в какой мере измене­ния краткосрочных ставок переносятся на движение дол­госрочных ставок (относительно этого процесса нельзя сохранять большой оптимизм), но и от того, насколько можно сохранять уверенность, что изменения в уровне процента сказываются на ценах. И в этом случае все не так просто. Как мы видели в предыдущей главе, теорети­чески долгосрочная ставка должна быть более аффектив­ным стабилизатором, чем краткосрочная, поскольку про­цент гораздо больше влияет на дисконтированные цены тех продуктов, выпуск которых отдален во времени, чем на дисконтированные цены продуктов, которые должны быть произведены в ближайшем будущем [ См. гл. XVII.]. Но сами дол­госрочные ставки процента могут быть в этом смысле эффективными только тогда, когда люди планируют дале­ко вперед, в противном случае отсутствуют сами отдален­ные во времени продукты, цены которых определяются уровнем процента. Далее, с падением цен создаются, ви­димо, психологические условия, характерные для депрес­сии, и они весьма неблагоприятны для осуществления долгосрочного планирования [См. гл XXI.]. Итак, все это еще раз сви­детельствует о том, что изменения процента могут, вероят­но, эффективно сдерживать повышательное движение цен, но гораздо менее эффективно сдерживают их понижатель­ное движение.

Все соображения, связанные с вышеприведенными, приводят к тем же самым выводам. Если цены движутся вверх, а предложение денег не увеличивается пропорцио­нально (по крайней мере начиная с некоторого момента), то краткосрочная ставка процента будет наверняка расти. Нет никаких ограничений для ее возможного роста, и это­го уже самого по себе может быть достаточно, чтобы оста­новить любое повышение цен. Но то, на сколько должна будет вырасти краткосрочная ставка, зависит от ее воздей­ствия на долгосрочные ставки (а оно зависит от эластично­сти процентных ожиданий). Если долгосрочная ставка также растет, то можно ожидать соответственно, что этот рост станет эффективным тормозом повышения кратко­срочной ставки. В любом случае, даже если долгосрочная ставка не повышается, краткосрочная ставка может ока­заться сама по себе достаточно эффективным стабилизато­ром, хотя, конечно, в этом случае должен наблюдаться сравнительно сильный рост краткосрочной ставки.

В то же время, если цены движутся вниз, краткосрочные ставки могут понижаться до весьма ограниченного предела, их снижение может оказаться недостаточным, чтобы остановить падение цен в том случае, когда одно­временно не снижаются долгосрочные ставки. Но тогда. даже при снижении долгосрочных ставок, нельзя опреде­ленно судить о положении дел - под воздействием падения долгосрочных ставок цены вполне могут остаться без изменений. Учитывая сразу все эти обстоятельства, мы можем сказать, что политика в области процентных ста­вок (которая является денежной политикой) может слу­жить очень хорошим средством для прекращения бумов, но очень плохим средством для прекращения спадов. С ее помощью можно провести черту, выше которой цены уже не будут расти, но нельзя гарантировать рост цен до этой. черты.

Нам пришлось в ряде разделов заниматься нормой про­цента; на нее, казалось, можно было положиться как на стабилизатор, однако она оказалась весьма ненадежной штукой. Перейдем теперь к стабилизаторам некоторых других видов; это необходимо, чтобы сделать нашу модель реалистичной. Мы начинаем с наименее перспективных.

5. Прошлые соглашения. До сих пор мы не учитывали, что в любой реальной экономике операции, осуществляе­мые в течение данного произвольного короткого периода, обусловлены соглашениями, заключенными в прошлом. Эти соглашения обычно заключаются в денежном выраже­нии, поэтому при изменении всех цен в одинаковой про­порции и неизменности нормы процента положение хозяй­ственных агентов не остается прежним, как мы предпола­гали до сих пор. При росте цен положение тех, кто должен получить обусловленные прошлыми соглашениями денежные платежи, ухудшается, а положение должников улуч­шается. Такое изменение в распределении богатства опре­деленным образом будет определять спрос на различные товары, а также может оказывать некоторое воздействие на выраженный в деньгах совокупный спрос на товары в целом.

Очевидно, здесь наблюдается эффект дохода (в том смысле, в каком мы использовали этот термин раньше); при этом, как обычно, ничего нельзя сказать я priori о направ­лении действия этого эффекта. Можно предположить, что в действительности группа должников будет, вероятно, рас­ходовать большую часть приращения дохода, чем группа кредиторов. Если это так, то при росте цен в движении совокупного спроса на потребительские товары проявится тенденция к расширению; теперь и выясняется, что суще­ствование заключенных в прошлом соглашений оказывает на систему скорее дестабилизирующее, чем стабилизирую­щее влияние. Но всегда может наблюдаться и иная кар­тина.

Есть, однако, другой, более существенный для анализа вопрос. Когда наблюдается общее падение цен (либо они по крайней мере так или иначе снижаются), начинают действовать новые факторы, способные обусловить деста­билизирующее воздействие уже существующих соглашений. По мере возрастания реальной стоимости долгов долж­никам становится все труднее и труднее выполнять сбои обязательства. Первый результат этого выражается в том, что в группе должников все шире и шире распространяется страх банкротства. В условиях нависшего над ними риска должники становятся все менее и менее склонными под­вергать себя дополнительному риску, у них остается все меньше желания начинать новое производство, они ста­раются перевести свои активы в возможно наиболее лик­видную форму [Это состояние можно определить как «депрессионную психологию», которая уменьшает эффективность ставки процента как стабилизатора.] . Далее, как только действительно происхо­дит банкротство или становится невозможным выполнение обязательств, как правило, начинается период, в течение которого несостоятельные должники принимают меры для сбора суммы, предназначенной кредитору. В течение этого периода, когда нет определенности во владении активами, инициатива хозяйственных агентов парализована. При рассмотрении всех этих явлений в совокупности становит­ся очевидным, что падение цен вызывает уменьшение вло­жений, и тем самым сокращается спрос на товары, что еще сильнее понижает цены. Груз долгов является потенциаль­ным фактором дефляции [Возрастание спроса на деньги, которое сопровождает долго­вую дефляцию, не обязательно должно повышать норму процента. Если норма процента уже упала до минимального значения (так, что много «неиспользуемых денег»), то расширение спроса на день­ги может не вызывать давления на их предложение. При этом внезапное половодье банкротств вполне соответствует положению дел в конце депрессии, когда ставки процента низки. В то же время установление высоких процентных ставок, которые во время кри­зиса нередко преобладают, в рамках данного подхода во многом становится объяснимым. ].

6. Жесткость цен. Следующий вопрос, который мы должны рассмотреть, сулит нам, в известном смысле сло­ва, более благоприятные перспективы. До сих пор мы предполагали, что движение цен характеризуется совер­шенной подвижностью, так что в процессе торговли, про­исходящей в течение отдельной недели, цены всех това­ров могут двигаться вместе под воздействием свободной игры предложения и спроса. От этого предположения мы также должны теперь отказаться, поскольку оно, конечно, в высшей степени реалистично. На многих рынках действу­ет большое число цен, которые по той или иной причине до­статочно нечувствительны к воздействию экономических сил, по крайней мере в течение коротких периодов. Эта жесткость может быть обусловлена законодательным конт­ролем или действиями монополистов (монополистов-«сонь», не гоняющихся за каждой крошкой прибыли, а стремящихся к спокойной жизни) [ В этом особом виде монополистической деятельности просто проявляется жесткость цен, поэтому она так же способна служить стабилизатором, как и жесткость цен в любом другом виде. В противном случае нет каких-либо конкретных причин полагать, будто монополистическая деятельность является стабилизатором. Если в условиях общего равновесия система, включающая элементы моно­полии, может считаться детерминированной, положение Викселля- Кейнса (которое обсуждалось в предыдущей главе) будет, что совершенно очевидно, справедливо и для условий монополии; общее пропорциональное изменение цен приведет в действительности к тем же последствиям, что и прежде, поэтому равновесие не нару­шится. Но должен признать, что у меня есть серьезные сомнения в том, является ли в общем случае монополистическая система де­терминированной в принятом здесь смысле. Если она не детерминирована, может произойти все, что угодно, но я не вижу никаких причин считать, что это «все, что угодно» должно служить стаби­лизатором системы.]. Она может быть обус­ловлена уже навязшими в зубах «справедливыми ценами». Самой важной разновидностью цен, подверженных подоб­ной жесткости, служат ставки заработной платы: для них характерна жесткость всех трех видов. Так, они больше всего подвержены влиянию этических соображений, по­скольку контракты по поводу заработной платы во многом являются соглашениями персональными и выполняются без трений только в том случае, когда рассматриваются как «справедливые» обеими договаривающимися сторонами. Но по каким бы причинам ни возникала жесткость цен, она означает, что ни одни цены не движутся вверх или вниз в согласии с другими - соответственно они-то и могут оказывать на систему стабилизирующее воздейст­вие.

Даже если оставить в стороне стабилизирующую роль жесткости цен, она, безусловно, сама по себе феномен, представляющий большое экономическое значение; ведь сна объясняет, почему анализируемый нами тип возмуще­ний системы обусловливает не только большие изменения в движении цен, но и большие изменения в объеме про­изводства и занятости. Г-н Кейнс идет настолько далеко, что делает жесткость ставок заработной платы краеуголь­ным камнем своей системы. Хотя его подход имеет много преимуществ с точки зрения практического приложения, мне кажется, что при трактовке жестких ставок заработ­ной платы как одной из разновидностей жестких цен вы­являются еще более важные социальные последствия жесткости цен. Трудно переоценить непосредственное практическое значение незанятости труда, но ее воздейст­вие на природу капитализма становится более наглядным, если параллельно рассматривать незанятость или даже ложную занятость других факторов Г-жа Робинсон сделала кое-что для того, чтобы развить док­трину г-на Кейнса в рамках своей теории «скрытой безработицы». (См. "Essays in the Theory of Employment".) Но она не показала, каковы точные границы, в рамках которых возможно это дальней­шее развитие. ].

Метод, с помощью которого существование жесткой цены на некий конкретный товар может быть встроено в схему нашего анализа, уже был выработан в предыдущих разделах данной книги [См. примечание к гл. VIII.]. Мы предполагаем, что цена всех, кроме данного, товаров задана, и исходя из этого предпо­ложения выводим кривую спроса (DD) и кривую предло­жения (SS) для данного товара. Если бы цена этого товара могла изменяться свободно, она бы установилась на пересечении полученных кривых. Но если она фиксируется на, скажем, более высоком уровне, то товар будет продан только в количестве ON (=LP или МQ), хотя продавцы будут стремиться предложить товар в количестве LT. Тем самым ситуация на рынке оказывается идентична той, ко­торая возникла бы, когда цена OL фиксирована только для покупателей, а цена ОМ - только для продавцов, а разни­ца между этими ценами достается в качестве премиальных платежей тем продавцам, которые на деле осуществляют продажи. Прежде мы убеждались в удобстве этого подхо­да - точно так же его можно использовать применитель­но к решению данной проблемы.

Предположим, что все цены, за исключением фиксиро­ванной цены и «расчетной» цены продавцов, растут одина­ково. Если эластичность ожиданий равна единице, то кривые спроса и предложения сохранят свой первоначаль­ный вид, но сдвинутся вверх. Что при этом получится, лучше всего показать, просто изменив масштаб, в соответ­ствии с которым отмечались цены на вертикальной оси, так что новые кривые спроса и предложения займут те же положения, что и старые кривые, и мы сможем использо­вать прежнюю диаграмму. Единственно, при этом жесткая цена покупателей теперь составит не OL, a ОL', что мень­ше OL. Количество покупаемого товара будет равно ON', а цена продавцов, при которой предложение окажется равным спросу, - ОМ', что в общем случае больше ОМ [Это расстояние может быть меньше ОМ, если кривая предложения изгибается назад.]. Премиальные платежи, которые достаются продавцам, из­меняются с LPQM до L'P'Q'M', причем неясно, какая из этих площадей больше. Тем самым общее увеличение цен приведет в конечном счете к: 1) расширению продаж то­вара; 2) неизменности цены покупателей и тем самым по­нижению ее относительно других цен; 3) повышению це­ны продавцов относительно других цен; 4) изменению размеров премиальных платежей (повысится или понизит­ся эта величина в реальном выражении, нельзя сказать наверняка).

Изменения в премиальных платежах порождают эф­фект дохода, направление действия которого, как обычно, неопределенно. Изменения цен покупателей и продавцов окажут некоторое влияние на спрос и предложение всех товаров, кроме дан­ного. Будет ли это способствовать ста­бильности, зависит от того, как проявит­ся это влияние в дви­жении цен прочих то­варов - в их повы­шении или пониже­нии. Поскольку мы начали со случая об­щего роста цен, су­ществование жесткой цены будет способст­вовать стабилизации системы, если изме­нения цен покупате­лей и продавцов (от­носительно общего уровня цен) приведут к понижению общего уровня цен.

7. Воздействия на цены прочих, кроме данного, товаров можно исследовать обычным способом, рассматривая от­ношения заменяемости и дополняемости. Поскольку мы полагаем, что эластичность ожиданий равна единице, мы не должны беспокоиться о замещении во времени, а можем сосредоточить внимание на заменяемости и дополняемости между видами товаров (как мы и поступали при анализе проблемы статики).

Относительное падение цены покупателей будет вести к снижению цен всех тех товаров, которыми покупатели могут заменить товар с жесткой ценой, или тех товаров, в которые они могут превратить данный товар. Оно также приведет к снижению цен тех товаров, которые являются заменителями данных товаров, и т. д., но оно вызовет рост цены дополняющих по отношению к данным товаров. По­скольку, как мы неоднократно видели, замещаемость всег­да является доминирующим отношением для системы в целом, относительное падение цены покупателей будет, видимо, носить стабилизирующий характер. Естественно, именно этого мы и должны были ожидать.

В то же время относительное повышение «расчетной» цены продавцов, видимо, будет вести к росту цены тех то­варов, которые являются заменителями данного товара, с точки зрения продавцов, и к падению цены дополняющих товаров. Это окажется, скорее всего, дестабилизирующим фактором, поскольку доминирующими в системе являются отношения заменяемости. Установление жесткой цены непосредственно способствует стабилизации, но жесткой цене противостоит (на другой стороне рынка) «расчет­ная» цена, которая не является жесткой и влияние кото­рой, видимо, носит дестабилизирующий характер [В обратном (хотя и менее важном) случае, когда жесткая цена фиксируется на таком уровне, при котором предложение пре­вышает спрос, по-прежнему верно, что установление жесткой цены стабилизирует систему, а расчетной - нарушает стабильность. Но теперь жесткой является цена продавца, а расчетной - цена покупателя. Общее повышательное движение цен прочих товаров уменьшит продажи товара с фиксированной ценой, приведет к от­носительному падению цен продавцов и относительному повышению цен покупателей.].

Отсюда следует, что существование жестких цен повы­шает стабильность системы только в том случае, когда прямое влияние на нее установления жестких цен переве­шивает соответствующее косвенное влияние расчетных цен, а это происходит наверняка лишь тогда, когда изменение расчетной цены (относительно общего уровня цен) невелико. Стабильность всегда может повыситься, но есть только один случай, когда это происходит наверняка. Это случай, когда жесткая цена - цена фактора производства, а единицы фактора, которые исключаются благодаря жесткой цене из продажи, остаются полностью незаня­тыми.

Если же жесткая цена - цена продукта, то обстоятель­ство, что эта цена не повышается при росте других цен, сдерживает рост цен товаров - заменителей данного про­дукта со стороны спроса (покупателей), но это же обстоя­тельство стимулирует рост цен товаров - заменителей этого продукта со стороны предложения (продавцов); при этом повышаются цены и тех факторов, которые могут быть превращены в данный продукт. Когда жесткая це­на - цена фактора производства, обстоятельство, что эта цена не растет, все же может стимулировать повышение цен тех продуктов, для изготовления которых этот фактор не использовался лишь постольку, поскольку не мог про­никнуть в соответствующую отрасль. Но если исключен­ные из продажи единицы товара полностью незаняты, то расчетная цена равна нулю и остается на этом уровне; существование незанятых факторов почти наверняка повышает устойчивость системы.

Существование неиспользуемого труда (особенно когда безработных охватывает достаточно много его видов) яв­ляется особенно важным стабилизатором системы. С одной стороны, здесь нет воздействий на систему через расчет­ные цены; с другой стороны, такой труд вообще характеризуется сильными отношениями заменяемости (или трансформации) с большинством благ, поскольку он может быть использован для производства заменителя практиче­ски любого блага. Безработица является наилучшим ста­билизатором системы из всех, которые мы нашли до сих пор.

8. Этот вывод приносит глубокое разочарование, но его, видимо, необходимо принимать до тех пор, пока мы пола­гаем, что эластичность ожиданий равна единице. Речь идет, конечно, о выводе г-на Кейнса, который подчеркива­ет его так сильно, что его Общая теория занятости, про­цента и денег превратилась в Общую теорию занятости. Нестабильность, связанная с повышательным движением цен, может быть ограничена благодаря изменению нормы процента, однако нестабильность, связанная с понижа­тельным движением цен, не может быть ограничена та­ким же образом. Единственным надежным ограничителем внутри системы является в данном смысле жесткость ста­вок заработной платы, хотя действие этого фактора, связанное с уменьшением нестабильности, неизбежно сопровождается сокращением совокупного выпуска ниже максимального технически возможного уровня и возник­новением незанятой рабочей силы. Если от жестких ста­вок заработной платы переходят к гибким, то в общем случае будет наблюдаться падение цен без всякой ограни­чивающей нестабильность жесткости, так что общее сокращение заработной платы не увеличивает занятости, а влечет за собой лишь еще большее падение цен На деле необходимо учесть фактор еще одного рода - изменение государственных финансов. Совсем не обязательно, чтобы дей­ствие этого фактора носило стабилизирующий характер, хотя с из­вестной вероятностью это в конце концов так (по крайней мере в странах, где особенно стремятся уменьшить безработицу и не очень сильно стремятся сбалансировать бюджет).].

К этим выводам нельзя не прийти, пока мы привязаны к предположению о том, что эластичность ожиданий равна единице. Хотя этому предположению мы следовали во всех случаях, настало наконец время поставить его под сомне­ние. Если считается, что существующие цены будут со­храняться бесконечно, и если с повышением цен соответст­вующие оценки просто сдвигаются, и теперь уже считает­ся, что новые цены будут сохраняться бесконечно, то можно утверждать: влияние прошлых цен на формирова­ние ожиданий минимально. В общем случае это не так - приведенный пример является весьма специфичным. Ис­следование этих закономерностей не дает нам оснований сделать вывод, будто такой специфический случай наблю­дается весьма часто.

Если эластичность ожиданий во всех случаях равна единице, стабильность системы может поддерживаться только благодаря жестким ставкам заработной платы, но если эластичность ожиданий во всех случаях равна едини­це, то почему же ставки заработной платы должны быть жесткими? Тот факт, что ставки заработной платы в де­нежном выражении фиксированы на определенном уровне, не может объясняться стремлением получателей заработной платы получать много денег ради них самих. Причина жесткости денежной заработной платы состоит непремен­но в том, что те, кто фиксирует уровень заработной платы, обладают в известной мере убежденностью в стабильности покупательной способности денег, иными словами, в том, что они имеют достаточно неэластичные ценовые ожида­ния. И пока эти люди продолжают считать, что определен­ный уровень цен является «нормальным», абсолютно ра­циональным поведением для них является фиксирование ставок заработной платы в денежном выражении на уров­не, который представляется им «справедливым» относи­тельно «нормального» уровня цен. Однако это не дает нам права полагать, что денежная заработная плата останется жесткой, если понимание «нормальных» цен будет этими людьми утрачено.

Чтобы объяснить жесткость заработной платы, нам пришлось предположить, что участники торговой сделки по поводу заработной платы обладают неким «чувством» нормальных цен, мало неотличимых (вероятно) от цен «спра­ведливых». Жесткость заработной платы сохраняется только на протяжении такого периода времени (и он мо­жет быть достаточно длительным), в течение которого представители сторон убеждают себя в том, что изменения соответствующих цен (будь то цены продуктов труда или цены на блага, приобретаемые работниками) носят вре­менный характер. Как только они становятся уверены, что эти изменения носят постоянный характер, появляется тенденция к изменению уровня заработной платы. В си­туации же крайней нестабильности, когда «чувство» нор­мальных цен теряется, стороны прибегают к автоматиче­ской скользящей шкале заработной платы, и жесткость денежной заработной платы полностью исчезает.

9. Нормальные цены. Если учесть последнее обстоя­тельство, то предположения, которые необходимо сделать, чтобы получить реалистичную модель экономической си­стемы, становятся очевидными. Мы должны указать для вашей системы факторы, обеспечивающие ее стабиль­ность, достаточную для того, чтобы она могла функциони­ровать, но мы не можем предполагать, будто эти факторы настолько сильны, что предохранят систему от подвержен­ности колебаниям. Чтобы объяснить жесткость цен на оп­ределенные товары (в частности, жесткость ставок зара­ботной платы), необходимо учитывать не только жест­кость цен, но также и жесткость определенных ценовых ожиданий. Нет каких-либо причин полагать, будто цено­вые ожидания всегда неэластичны. На самом деле лучше допустить, что эластичность ценовых ожиданий для раз­ных людей весьма различна. Ожидания людей зачастую действительно выглядят как очень постоянные, они не с легкостью утрачивают уверенность в том, что уровень цен интересующих их товаров останется неизменным, так что с изменением цен их естественная интерпретация ситуа­ции состоит в том, что цены стали якобы ненормально низкими или ненормально высокими. Но есть и другие люди, для которых характерны гораздо более «чувстви­тельные» ожидания; они легко убеждают себя в том, что любое пережитое ими изменение цен носит постоянный характер, или даже в том, что цены будут по-прежнему изменяться в обозначившемся направлении. (Эти различия в «чувствительности» ценовых ожиданий отражают неоди­наковое поведение соответствующих цен: «чувствитель­ные» торговцы устанавливают «чувствительные» цены, «нечувствительные» торговцы - постоянные цены. Самы­ми чувствительными бывают цены на рынках, которые в просторечии именуются «спекулятивными» [Рассуждая более строго, мы должны учитывать, что измене­ние текущих цен может неодинаково влиять на ожидания людей, скорее всего, потревожит ожидания даже самых флегма­тичных. Поэтому разумно предполагать, что «чувствитель­ность» будет возрастать с увеличением продолжительности «недели».].)

Конечно, характер разделения людей в соответствии с «чувствительностью» такого рода будет очень сильно зави­сеть от конкретных условий. Привыкшие к постоянным ценам или к весьма медленным изменениям цен, скорее всего, будут в своих ожиданиях «нечувствительными», привыкшие же к резким изменениям цен - «чувствитель­ными». Мы должны быть готовы иметь дело со спектром возможных случаев - от устойчивого сообщества, при­выкшего к постоянным условиям (по этой причине его не так легко «обеспокоить»), до сообщества, которое пере­живало интенсивные возмущения цен (которое соответст­венно можно характеризовать как экономически нервоз­ное).

Различие между отдельными случаями в соответствии с «чувствительностью» участвующих в торговле индивидов зависит, однако, не только от их психологических харак­теристик, но и от продолжительности периода времени, который охватывается анализом. Мы во всех случаях не должны забывать, что наша «неделя» имеет неопределен­ную продолжительность - это крайне важно для вопроса о формировании ожиданий. Эластичность ожиданий зави­сит от относительной значимости прошлого и текущего опыта. Если под словом «текущий» понимать теперь более продолжительный период, то «текущий опыт», безус­ловно, будет иметь большую значимость, а ожидания ин­дивидов (даже при их прежних психологических характе­ристиках) окажутся более эластичными. Чтобы сообщест­во в целом проявляло очень высокую «чувствительность» в течение весьма короткого периода «реального» времени, оно должно характеризоваться как экономически очень нервозное. Люди обычно не рассчитывают на то, что смо­гут совершенно точно предугадать реальные цены, кото­рые установятся в каждый конкретный день, поэтому даже ощутимые отклонения от того, что они считали наиболее вероятной ценой, могут вообще не оказать никакого влия­ния на их ожидания. Но если средняя цена. реализован­ная за длительный период, не совпадает с ожидаемой, это относительно всех будущих цен. Даже если некто ожидает, что цены через определенное время вернутся к нормальному уровню, его поведение будет «чувствительным», если на него сильно влияют цены, установления которых он ожидает в ближайшем будущем. Аналогичное предположение может заставить человека, на поведе­ние которого влияют только ожидания сравнительно отдаленного будущего, вести себя «нечувствительным» образом.

Означает ли это, что, если в течение короткого периода любая система (исключая самые экономически нервозные) является стабильной, она обязательно станет нестабиль­ной в длительном периоде? Думаю, не следует опасаться. что мы придем к такому выводу. Чем длиннее период, до которого мы растягиваем нашу «неделю», тем менее удов­летворительным станет приближение к реальности. Су­ществуют явления, которые лежат за рамками анализа Временного Равновесия, и некоторые из этих явлений сле­дует учесть до того, как мы попытаемся сделать какие-либо обобщения относительно длительных периодов.