§ 3. Законы, которым подчиняется ценность благ высшего порядка

§ 1. О СУЩНОСТИ И ИСТОЧНИКЕ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ЦЕННОСТИ БЛАГ

Если в пределах времени, на которое простирается предусмотрительная деятельность людей, надобность их в благе превышает количество последнего, доступное на то же время их распоряжению, то люди в своем стремлении удовлетворить потребности настолько полно, насколько это возможно при данном положении вещей, ощущают по отношению к данному благу побуждение к деятельности, сущность которой мы изложили выше и назвали хозяйством. Познание указанного отношения создает в то же время еще одно явление, более глубокое понимание которого имеет весьма важное значение для нашей науки, - мы имеем в виду ценность благ.

Если надобность в благе превышает доступное распоряжению количество последнего, то ввиду того, что часть соответственных потребностей и без того должна оставаться неудовлетворенной, количество данного блага, доступное распоряжению, не может быть уменьшено ни на какую долю, имеющую хотя какое-либо практическое значение; в противном случае останется неудовлетворенной вовсе или лишь частью какая-нибудь потребность, до этого времени удовлетворявшаяся. Поэтому при всех благах, находящихся в таком количественном отношении, от каждой конкретной части их, доступной распоряжению и имеющей еще практическое значение, зависит удовлетворение какой-либо человеческой потребности. Когда хозяйствующие лица приходят к сознанию этого обстоятельства, т. е. когда они познают, что от каждой доступной их распоряжению доли количества данных благ, иными словами, от каждого конкретного блага, находящегося в таком количественном отношении, зависит удовлетворение одной из их потребностей или по крайней мере большая или меньшая полнота удовлетворения, то эти блага для них получают значение, называемое нами ценностью. Следовательно, ценность есть значение, которое для нас имеют конкретные блага или количества благ вследствие того, что в удовлетворении своих потребностей мы сознаем зависимость от наличия их в нашем распоряжении [стремление установить общие элементы для всех форм явлений ценности благ, т. е. дойти до общего понятия ценности, свойственно новейшим немецким писателям, самостоятельно исследовавшим учение о ценности. Они также стремятся отличать потребительную ценность благ от простой полезности. Фридлендер (Theorie d. Werthes, Dorpater Univ. Progr., 1852. S. 48) определяет ценность как "познанное человеческим суждением отношение, в котором вещь может стать средством для достижения цели, заслуживающей стремления". (Ср. также Sforch. Cours d'econom. polit. Ch. I. P. 36.) Так как указанное отношение есть именно основание полезности (поскольку заслуживающая стремления цель есть удовлетворение человеческой потребности или же стоит в соотношении с последней), то предыдущее определение имеет такое же значение, как и то, по которому ценность благ понимается как признанная пригодность их к достижению цели, т. е. как признанная полезность вещи. Однако эта полезность является общим предположением характера благ, и потому определение Фридлендера независимо от того, что оно не касается сущности ценности, слишком широко. Действительно, последний приходит к заключению, что неэкономические блага суть такие же объекты человеческой оценки, как и экономические. Книс (Lchre vom Werth, Tubing. Zeitschr., 1855, S. 423), как и многие из его предшественников, видит в ценности степень годности блага для целей людей (ср. еще прежние издания Рошера - System. 1, § 4), - взгляд, которому я все же не могу следовать, потому что хотя ценность и величина измеримая, однако мера ее столь же мало принадлежит к ее сущности, как мера места или времени к сущности последних. Книс сам чувствует затруднения, к которым ведет такое понятие ценности в своих дальнейших следствиях, так как он признает определение понятия ценности также в смысле годности, полезности, даже просто блага и замечает, что действительно в своем целом теория ценности в отдельных местах построена на комбинации обоих значений слова "ценность", и, таким образом, не приходит к единому принципу. Шеффле (Tubing. Universitatsschrift. 1862, Ch. 5. S. 10) исходит из такого взгляда: "Всегда, когда должна идти речь о хозяйстве и хозяйственных благах, требуется наличие потенциального или актуального, сознательной волей человека установленного отношения между лицом и внешним предметом. Это отношение может быть принимаемо как с точки зрения хозяйственного объекта, так и с точки зрения хозяйственного субъекта. Объективно оно годность блага, субъективно - ценность его. Годность (полезность) - это способность вещи служить человеческой цели. Ценность же - это значение, которое благо имеет благодаря своей пригодности для экономического целесознания хозяйственной личности". Между тем и это определение ценности, безусловно, слишком широко, так как и неэкономические блага обладают годностью и стоят в вышеуказанном отношении к целесознанию людей, не обладая, однако, ценностью, как это признает сам Шеффле в своих позднейших трудах (Das gesellschaftliche System, 1867. S. 6), определяя ценность как "значение блага вследствие жертв, которые должны быть ради него принесены". Следовательно, старое определение Шеффле не ограничивает ценности экономическими благами, хотя этот остроумный исследователь (Tubing. Universitatssch. Op. cit. 1862. S. 11) вполне сознает, что явления ценности не может быть у неэкономических благ. Наоборот, новейшее определение Шеффле, безусловно, слишком узко, так как нет сомнения, что весьма многие неэкономические блага попадают в распоряжение людей без малейших жертв (например, наносная земля и т. д.), тогда как другие не могут быть добыты путем экономических жертв (например, природные дарования). Однако здесь уже находит полное освещение существенный момент более глубокого понимания сущности ценности: не объективная годность сама по себе (Tubing. Universitatsschr. S. 11) и не степень годности (Op. cit. S: 31), но значение блага для хозяйствующего субъекта составляет сущность ценности благ, согласно мнению Шеффле. Интересное добавление к правильному пониманию ценности благ дает Рёслер (Theorie des Werthes, Hildebr. Jahrbucher, 1868, IX. S. 272, 406). Он приходит к выводу, "что обычное различие между потребительной и меновой ценностью неправильно и понятие ценности абсолютно не может быть связано с моментом полезного употребления вещей, что, наоборот, понятие ценности едино, что оно обозначает имущественный характер предметов и путем осуществления имущественного правопорядка становится конкретным явлением". Особенность точки зрения Рёслера явствует из сравнения с предыдущим изложением; точно так же ясен и шаг вперед в его учении, заключающийся в правильном ограничении круга объектов ценности и строгом различии полезности благ с их ценностью. Однако я не могу согласиться с тем, что Рёслер делает имущественный характер блага, являющийся таким же следствием вышеизложенного количественного отношении, как и сама ценность, принципом последней; мне кажется неправильным и то, что Рёслер заимствует понятие имущественного характера из юриспруденции (S. 295, 302, ср. также Ch. Shlozer, Anfangsg. I. § 15). Ценность благ, как и экономический характер их, не зависит от человеческого хозяйства в его общественной форме, не зависит и от правопорядка, и даже от существования общества. Она наблюдается и в изолированном хозяйстве, и поэтому не может корениться в правопорядке. Из старых попыток установить общее понятие ценности должны быть упомянуты попытки Монтанари - ум. 1687 (Della Moneta III. P. 43, p. a, ed. Custodi), Тюрго (Valeurs et monnaies. P. 79. ed. Daire), Кондильяк (Le commerce et le gouvernement, 1776. P. 151, ed. Daire), Гарнье (с. 5 предисловия к его переводу Смита), Шторх (Cours d'econoinie polit., 1815, I. P. 56). Особенно же следует упомянуть Кондильяка, у которого определение понятия ценности имеет немало сходства с некоторыми новыми направлениями этого учения в Германии].

Поэтому явление жизни, называемое нами ценностью благ, происходит из того же источника, что и экономический характер благ, т. е. из вышеизложенного отношения между надобностью и количеством благ, доступным распоряжению [в предыдущей главе мы более подробно рассмотрели попытки свести различие между экономическими и неэкономическими благами к тому, что первые являются продуктами труда, а вторые суть "добровольные дары природы", что первые являются объектами менового оборота, а вторые не являются ими, причем пришли к результату, что экономический характер благ не зависит от только что указанных моментов. То же относится и к ценности. Последняя, как и экономический характер благ, является следствием многократно упоминавшегося отношения между надобностью и количеством благ, доступным распоряжению, и те же основания, которые говорят против определения экономических благ как продуктов труда или меновых благ, исключают эти же критерии везде, где речь идет о различии между благами, имеющими для нас ценность, и теми, которые таковой не обладают]. Различие между обоими явлениями заключается в том, что познание количественного отношения является побуждением для нашей предусмотрительной деятельности, благодаря чему блага, стоящие в таком отношении, делаются предметами нашего хозяйства, т. е. экономическими благами; с другой стороны, познание этого отношения приводит нас к осознанию значения, которое имеет для нашей жизни и для нашего благосостояния наличие в распоряжении каждой конкретной [из смешения понятий потребительной ценности с полезностью или первой со степенью полезности или признанною полезностью вытекает учение об абстрактной ценности благ (см. Rau. Volkswirthschaftslehre, 1863. § 58). Род может обладать полезными свойствами, делающими конкретные блага годными для удовлетворения человеческих потребностей, степень полезности может быть различной по отношению к определенным целям употребления (буковое и ивовое дерево для целей отопления и т. п.), но ни полезность рода, ни различная степень полезности в различных родах или видах благ не могут быть названы ценностью. Не родовые, но конкретные блага всегда доступны распоряжению хозяйствующих индивидов, и поэтому только они являются благами и только они - объекты нашего хозяйства и нашей оценки (ср. Michaelis. Das Capitel v. Werthe. Vierteljahrschrift F. V. W. 1863, I.S. 16)] части всего доступного распоряжению количества благ. Поэтому блага, стоящие в вышеуказанном отношении, получают для нас ценность [подобно тому как при более глубоком исследовании душевных процессов предметы внешнего мира познаются нами, как проникшее в наше сознание воздействие вещей на нас самих, т. е. в конечном результате являются познанием состояния нашей собственной личности, так и всякое значение, которое мы приписываем предметам внешнего мира, представляет собоп в конечном результате отражение (Ausfluss) того же значения, какое имеет для нас поддержание существа и развития нашей природы, т. е. нашей жизни и нашего благосостояния. Поэтому ценность не есть нечто присущее благам, не свойство их, но наоборот, - лишь то значение, которое мы прежде всего придаем удовлетворению наших потребностей, т. е. нашей жизни и нашему благосостоянию, а затем переносим на экономические блага как на исключительные причины этого удовлетворения].

Итак, ясно, почему лишь экономические блага имеют для нас ценность, тогда как блага, находящиеся в количественном отношении, создающем неэкономический характер благ, не получают для нас никакой ценности.

Отношение, создающее неэкономический характер благ, состоит в том, что надобность в соответственных благах меньше, нежели доступное распоряжению количество их. Благодаря этому всегда существуют части количества неэкономических благ, которым не соответствует никакая человеческая потребность, подлежащая удовлетворению, и которые поэтому могут потерять свой характер блага без всякой опасности для удовлетворения человеческих потребностей. Таким образом, от наличия в нашем распоряжении конкретных благ, не имеющих экономического характера, не зависит никакое удовлетворение потребности, и поэтому конкретные количества благ, стоящих в указанном отношении, т. е. неэкономических, не имеют для нас также никакой ценности.

Если житель девственного леса располагает несколькими тысячами лиственных стволов, тогда как ему ежегодно для покрытия своей надобности в дереве необходимо лишь около двадцати, то он ни в коем случае не будет считать себя потерпевшим ущерб в удовлетворении своих потребностей, когда лесной пожар уничтожит около тысячи стволов, если только он в состоянии будет оставшимся количеством столь же полно удовлетворить свои потребности, как и прежде. Следовательно, при таких условиях от наличия в его распоряжении одного ствола не зависит удовлетворение ни одной его потребности, и поэтому один ствол не имеет для него никакой ценности. Напротив, если в лесу находятся десять диких фруктовых деревьев, плоды которых данный субъект потребляет, и если отношение таково, что доступное его распоряжению количество плодов не больше, нежели его надобность в этом благе, то, конечно, ни одно из этих деревьев не могло бы быть уничтожено без того, чтобы субъект в результате не испытал голода или же по крайней мере не удовлетворил свою потребность в плодах менее полно, чем прежде, и поэтому каждое из этих деревьев имеет для него ценность.

Если жители деревни ежедневно нуждаются в 1000 ведер воды для полного покрытия своей надобности в этом благе и располагают ручьем, доставляющим ежедневно 100000 ведер воды, то для них некоторая конкретная часть количества этой воды, например одно ведро, не имеет ценности, так как они смогут столь же полно удовлетворять свою потребность в воде и тогда, когда эта часть количества будет изъята из их распоряжения или просто потеряет свой характер блага. Они будут спокойно смотреть на то, как ежедневно многие тысячи ведер воды будут вливаться в море, причем это не нанесет никакого ущерба удовлетворению их потребности в воде. Поэтому до тех пор, пока сохранится отношение, создающее неэкономический характер воды, от наличия в их распоряжении одного ведра воды не будет зависеть удовлетворение ни одной из их потребностей в том смысле, что этого удовлетворения не последовало бы, не будь они в состоянии располагать этим именно благом; на этом и основано то обстоятельство, что такое количество воды не имеет для них ценности. С другой стороны, если бы количество воды, доставляемое этим ручьем, понизилось до 500 ведер в день вследствие особенной засухи или другого явления природы и если бы в то же время жителям деревни, о которых идет речь, не был доступен другой источник воды, так что вся совокупность доступного их распоряжению количества воды была бы недостаточна для полного удовлетворения их потребности в ней, то они не могли бы пренебречь ни одной имеющей практическое значение долей доступного им количества воды, например одним ведром, без того, чтобы не был нанесен ущерб удовлетворению их потребностей. Следовательно, каждая конкретная часть количества, доступного их распоряжению, конечно, имела бы тогда для них ценность.

Итак, неэкономические блага не только не имеют меновой ценности, как думали до сих пор, но не имеют и ценности вообще, а вместе с тем и ценности потребительной. После того как мы установим еще некоторые научные положения, мы ниже остановимся более подробно на отношении между потребительной и меновой ценностью. Здесь заметим лишь предварительно, что и меновая ценность, и потребительная составляют два понятия, подчиненные общему понятию ценности, следовательно, между собой они соподчиненные, и потому все, что мы выше говорили о ценности вообще, так же относится к потребительной ценности, как и к меновой.

Если же многие исследователи народного хозяйства, не приписывая неэкономическим благам меновой ценности, все же приписывают им потребительную, а некоторые новейшие английские и французские экономисты стремятся вообще изгнать понятие потребительной ценности из нашей науки и заменить его понятием полезности, то это объясняется непониманием существенного различия между обоими вышеуказанными понятиями и явлениями жизни, лежащими в их основании.

Полезность - это годность предмета служить удовлетворению человеческих потребностей и потому (именно как познанная полезность) является общим условием характера благ. И неэкономические блага полезны в той же мере, как и экономические, вследствие своей годности удовлетворять человеческие потребности, и эта их годность также должна быть познана людьми, так как иначе они не могли бы вообще стать благами. Отличие неэкономического блага от экономического заключается в том обстоятельстве, что удовлетворение человеческих потребностей не зависит от обладания нами конкретными количествами первого, но зависит от наличия в нашем распоряжении конкретных количеств второго; вследствие этого хотя блага первого рода и обладают полезностью, но лишь блага второго рода имеют для нас наряду с полезностью еще и то значение, которое мы называем ценностью.

Ошибка, лежащая в основании смешения понятия полезности с понятием потребительной ценности, разумеется, не имела влияния на практическую деятельность людей. Ни один хозяйствующий субъект до сих пор не наделил при обыкновенных условиях ценностью кубического фута воздуха или кружки воды в местностях, изобилующих водой, и всякий на практике отличает, и даже весьма хорошо, годность вещи служить удовлетворению одной из его потребностей от ее ценности. Однако вышеуказанная ошибка явилась большим препятствием для развития общих учений нашей науки [Прудон (Systeme des contradictions economiques. Ch. II, § 1), введенный в указанное заблуждение, констатирует непримиримое противоречие между потребительною и меновою ценностью].

То обстоятельство, что благо имеет для нас ценность, заключается, как мы видели, в том, что наличие его в распоряжении имеет для нас значение удовлетворения потребности, которая без того не была бы удовлетворена. Правда, наши потребности могут отчасти зависеть от нашей воли или от нашей привычки, по крайней мере поскольку идет речь об их происхождении, но раз они уже налицо, ценность, которую блага имеют для нас, уже не представляет собой ничего произвольного, но есть неизбежное следствие познания их значения для нашей жизни или нашего благосостояния. Поэтому мы напрасно старались бы не приписывать благу ценности, раз мы пришли к сознанию, что от наличия его в распоряжении зависит удовлетворение одной из наших потребностей. Напрасно было бы также стараться приписывать ценность благам, от наличия которых в нашем распоряжении мы не сознаем своей зависимости. Поэтому ценность благ не есть нечто произвольное, но всегда необходимое следствие познания человеком зависимости сохранения своей жизни, своего благосостояния или хотя бы одной части последних какой бы то ни было величины от наличия в распоряжении блага или количества блага.

Что же касается этого познания, то люди могут так же ошибаться по отношению к ценности благ, как и по отношению ко всем другим объектам человеческого познания, и потому могут приписывать ценность предметам, в действительности согласно экономическому положению вещей ею не обладающим, если только они ошибочно считают, будто от какого-нибудь блага или количества блага зависит более или менее полное удовлетворение их потребностей, тогда как на самом деле этого отношения нет; в таком случае перед нами явление воображаемой ценности.

Ценность благ основана на отношении благ к нашим потребностям, а не на их сущности. С изменением этого отношения должна также возникнуть или исчезнуть ценность. Для жителей оазиса, имеющих в своем распоряжении источник, вполне покрывающий круг их потребностей в воде, определенное количество воды не имеет ценности на месте нахождения источника. Если же источник вследствие землетрясения внезапно стал бы давать настолько меньше воды, что удовлетворение потребностей жителей этого оазиса уже не было бы вполне обеспечено, так что удовлетворение каждой конкретной потребности должно было бы зависеть от наличия в распоряжении определенного количества воды, то последнее тотчас приобрело бы для жителей оазиса ценность. Однако эта ценность исчезла бы тотчас по восстановлении прежнего отношения, т. е. после того, как источник снова стал бы давать воду в прежнем изобилии. Подобное же явление имело бы место, если бы число жителей оазиса увеличилось настолько, что воды из источника не хватало бы уже более для удовлетворения всех потребностей. Такое изменение, вызванное увеличением потребителей, могло бы даже наступать с известной закономерностью периодически, во время посещения оазиса многочисленными караванами.

Итак, ценность не есть нечто присущее благам, не свойство их, но также и не самостоятельная, не сама по себе существующая вещь. Ценность - это суждение, которое хозяйствующие люди имеют о значении находящихся в их распоряжении благ для поддержания их жизни и их благосостояния, и потому вне их сознания она не существует. Поэтому также безусловно ошибочно называть благо, имеющее ценность для хозяйствующих субъектов, ценностью или же говорить о ценностях как о самостоятельных реальных предметах, как это делают экономисты, благодаря чему ценность объективируется. Объективно существуют только вещи, точнее говоря, количества их, а ценность их есть нечто, существенно от них отличное, а именно суждение, которое хозяйствующие индивиды себе составляют о значении, какое имеет наличие в их распоряжении количества благ для поддержания их жизни и благосостояния. Объективация ценности благ, по своему существу вполне субъективной, также много содействовала смешению основных понятий нашей науки.

§ 2. О ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ МЕРЕ ЦЕННОСТИ БЛАГ

До сих пор мы ввели в круг своих исследований вопрос о сущности и конечных причинах ценности, а также о моментах, общих для всякой ценности. В жизни, однако, ценность отдельных благ является в виде величины весьма различной, нередко даже изменяющейся у одного и того же блага. Теперь, в этом. отделе, предметом нашего рассмотрения будет исследование причин различия ценности благ и меры ее. Ход нашего исследования явствует из нижеследующего изложения.

Блага, подлежащие нашему распоряжению, имеют для нас ценность не ради их самих. Мы видели, что прежде всего имеет для нас значение лишь удовлетворение наших потребностей, так как им обусловлены наша жизнь и наше благосостояние. Мы показали также, что это значение переносится людьми на подлежащие их распоряжению блага, поскольку последние обеспечивают им удовлетворение потребностей, которые в случае отсутствия блага остались бы неудовлетворенными, т. е. на экономические блага. Во всякой ценности благ проявляется лишь то значение, которое мы приписываем удовлетворению наших потребностей, т. е. нашей жизни и нашему благосостоянию. Если этим объяснением мы исчерпали всю сущность ценности благ и установили, что в конечном результате для нас имеет значение лишь удовлетворение наших потребностей и что всякая ценность есть только перенесение этого значения на хозяйственные блага, то различие величины ценности отдельных благ, наблюдаемое нами в жизни, также основано только на различии величины значения, какое представляет для нас удовлетворение потребностей, обусловленное наличием в нашем распоряжении данных благ. Для того чтобы свести к конечным причинам различие в ценности отдельных благ, как мы наблюдаем его в жизни, нам необходимо разрешить двоякого рода задачу.

Во-первых, насколько удовлетворение различных конкретных потребностей имеет для людей различное значение (субъективный момент)?

Во-вторых, какие конкретные удовлетворения потребностей находятся в каждом отдельном случае в зависимости от наличия в нашем распоряжении определенного блага (объективный момент)?

Если в результате этою исследования окажется, что отдельные конкретные акты удовлетворения потребностей имеют для людей различное значение и, далее, что от наличия в нашем распоряжении отдельных экономических благ находится в зависимости удовлетворение потребностей этого различного значения, то, таким образом, и будет разрешена указанная задача, т. е. будет сведено к своим конечным причинам то явление хозяйственной жизни, объяснение которого мы поставили как проблему в начале настоящего исследования, - мы имеем в виду различие в величине ценности благ.

В ответе на вопрос о конечных причинах различия ценности благ заключается также разрешение проблемы о том, каким образом происходит то, что и сама ценность отдельных благ изменяется. Каждое изменение есть не что иное, как различие во времени, и поэтому в познании конечных причин различия какой-либо категории величин вообще заключается также и понимание изменений ее.

а. Различие в величине значения отдельных удовлетворений потребностей (субъективный момент)

Прежде всего что касается различия в значении для нас отдельных удовлетворении потребностей, то обыденный опыт показывает, что для людей вообще наибольшее значение имеют те удовлетворения потребностей, от которых зависит сохранение их жизни, и что мера значения остальных удовлетворении потребностей сообразуется для них со степенью (продолжительностью и интенсивностью) благополучия, находящегося в зависимости от этих удовлетворений. Поэтому если хозяйствующие лица должны сделать выбор между удовлетворением потребности, от которого зависит сохранение их жизни, и другим, от которого зависит лишь их большее или меньшее благополучие, то они обыкновенно отдают предпочтение первому удовлетворению; точно так же при выборе между удовлетворениями потребностей, от которых зависит более высокая степень их благополучия, т. е. большая его продолжительность при равной интенсивности и большая интенсивность при равной продолжительности, и теми, от которых зависит меньшая степень благополучия, отдается предпочтение первым.

От удовлетворения потребности в пище, а при наших климатических условиях - и в одежде и жилище, зависит сохранение нашей жизни, тогда как от обладания нами каретой, шахматной доской и т. п. зависит только несколько большая степень нашего благосостояния. Соответственно этому мы можем наблюдать, что люди гораздо более опасаются недостатка в пище, одежде или жилище, нежели в карете, шахматной доске и т. п., и придают несравненно большее значение обеспечению удовлетворения первых потребностей, нежели тех, от которых, как в вышеупомянутых случаях, зависит лишь мимолетное удовольствие или несколько больший комфорт, другими словами, лишь более высокая степень благополучия. Однако и эти удовлетворения потребностей имеют весьма различное значение для людей. Ни от удобной постели, ни от шахматной доски, предоставленных в наше распоряжение, не зависит сохранение нашей жизни, однако пользование этими благами ведет, - конечно, в весьма различной степени, - к повышению нашего благосостояния. Поэтому не может возникнуть сомнения в том, что, если человеку предоставлен выбор между лишением удобной постели или шахматной доски, он легче обойдется без последней, нежели без первой.

Если, таким образом, мы видели, что значение, какое представляют различные удовлетворения потребностей, весьма не одинаково, а именно: одни из них имеют для людей значение сохранения жизни, другие обусловливают их благополучие в большей степени, третьи - в меньшей и т. д., кончая такими, от которых зависит лишь какое-либо незначительное, мимолетное удовольствие, то внимательное наблюдение жизненных явлений показывает нам, что это различие в значении отдельных удовлетворении потребностей можно заметить не только при удовлетворении различных потребностей вообще, но и при более или менее полном удовлетворении одной и той же потребности.

От удовлетворения нашей потребности в пище зависит наша жизнь. Однако было бы ошибочно считать все пищевые продукты, обыкновенно употребляемые людьми, нужными для сохранения их жизни или хотя бы только здоровья, т. е. продолжительного их благополучия. Всякому известно, как легко без всякого ущерба для жизни, даже для здоровья, обойтись без одного из обычных обедов; опыт учит, что количество пищи, необходимое для сохранения жизни, составляет лишь меньшую часть того, что обыкновенно потребляется зажиточными лицами, и что люди значительно больше едят и пьют, чем это необходимо для полного поддержания их здоровья. Люди потребляют пищу прежде всего для сохранения своей жизни, затем - дальнейшие количества для поддержания своего здоровья, так как слишком скудное питание, лишь сохраняющее жизнь, сопровождается, как показывает опыт, расстройством нашего организма; наконец, после того как предыдущие количества уже обеспечили им сохранение жизни и поддержание здоровья, люди еще потребляют количества пищи просто ради удовольствия, связанного с едой.

Поэтому весьма различно и то значение, которое имеют для людей отдельные конкретные акты удовлетворения потребности в пище. Удовлетворение потребности в пище до того момента, когда им уже обеспечена жизнь, имеет для каждого человека полное значение сохранения его жизни; дальнейшее потребление до известного момента имеет значение лишь сохранения здоровья, т. е. продолжительного благополучия; наконец, дальнейшее потребление имеет для них просто значение удовольствия, как показывает наблюдение, все более и более понижающегося, пока потребление не достигнет известной границы, когда потребности в пище удовлетворены уже столь полно, что дальнейшее принятие ее не служит ни сохранению жизни, ни поддержанию здоровья, ни доставлению удовольствия, но становится безразличным для потребителя, а затем превращается уже в мучение и угрожает опасностью здоровья и даже жизни.

Подобные же наблюдения мы можем сделать и по отношению к более или менее полному удовлетворению всякой другой человеческой потребности. При наших климатических условиях жилище, представляющее собой пристанище для ночлега и защиту от непогоды, необходимо для сохранения жизни, просторная квартира - для поддержания здоровья. Сверх этого люди, если у них есть только средства для этого, обыкновенно обзаводятся помещениями исключительно в целях удовольствия (приемные и игорные комнаты, залы для балов, павильоны, охотничьи замки и т. п.). Поэтому нетрудно убедиться, что и при удовлетворении потребности в жилище отдельные, конкретные акты этого удовлетворения имеют для людей весьма различное значение. От удовлетворения до известного предела нашей потребности в жилище зависит наша жизнь, от дальнейшего, более полного удовлетворения той же потребности - наше здоровье, от удовлетворения еще сверх этого - то большее, то меньшее удовольствие, и наконец, для каждого лица можно представить себе предел, дальше которого пользование доступными распоряжению комнатами станет безразличным и даже обременительным.

Поэтому и по отношению к большей или меньшей полноте удовлетворения одной и той же потребности мы можем сделать наблюдение, подобное сделанному выше по отношению к различным потребностям людей. Если выше мы видели, что удовлетворение различных потребностей имеет для людей весьма различное значение, представляющее собой шкалу, начинающуюся значением, которое имеет для нас наша жизнь, и постепенно понижающуюся до значения, которое мы придаем скоропреходящему, незначительному удовольствию, то теперь мы видим, что удовлетворение до известной степени полноты какой-либо определенной потребности имеет для нас относительно наибольшее значение, дальнейшее удовлетворение - все меньшее, пока не наступит такое состояние, когда более полное удовлетворение соответственной потребности уже безразлично, а, наконец, и такое, когда всякий акт, имеющий внешнюю форму удовлетворения соответственной потребности, не только более не представляет значения, но и, наоборот, становится бременем, страданием.

Для того чтобы в целях облегчения понимания дальнейших трудных исследований получить выражение различных величин, о которых мы только что говорили, в цифрах, обозначим цифрой 10 значение удовлетворении потребности, от которых зависит наша жизнь, а последовательно понижающееся значение остальных удовлетворении - цифрами 9, 8, 7, 6 и т. д. Таким образом, мы будем иметь шкалу значения различных удовлетворении потребностей, начинающуюся 10 и кончающуюся 1.

Если мы теперь таким же образом выразим в цифрах понижающееся значение последовательных актов удовлетворения каждой потребности в отдельности из числа всех вышеуказанных, то для той потребности, от удовлетворения которой до известного момента зависит наша жизнь, а далее - постепенно понижающееся благосостояние, мы получим шкалу, начинающуюся 10 и кончающуюся 0, для тех же удовлетворении потребности, наибольшее значение которых равно 9, - шкалу, начинающуюся этой цифрой и кончающуюся также 0 и т. д.

Образующиеся десять шкал (I-X) можно наглядно изобразить следующим образом:

I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII	IX	X
10	9	8	7	6	5	4	3	2	1
9	8	7	6	5	4	3	2	1	0
8	7	6	5	4	3	2	1	0