...Есть люди (правда, их немного, но они все-таки есть), которые начинают понимать, что препятствия, хотя бы и искусственные, все-таки препятствия и что наше благосостояние выиграет скорее от свободы, чем от покровительства, на том же самом основании, по которому канал для него выгоднее, чем "гористая, песчаная и неудобная дорога".

Но необходимо, говорят они, чтобы эта свобода была обоюдная. Если мы уничтожим наши заставы перед Испанией, а Испания не уничтожит своих перед нами, то мы, очевидно, сделаем глупость, а потому заключим лучше торговые договоры, сделаем на основании принципа взаимной справедливости уступки, с тем чтобы и нам сделали их, поступимся правом купить, чтобы получить больше выгоды от продажи.

Людям, рассуждающим таким образом, я должен, к сожалению, сказать, что они — известно это им или нет — руководствуются принципом протекционизма, только они менее последовательны, чем настоящие протекционисты, точно так же, как эти последние еще непоследовательнее, чем сторонники безусловных запрещений.

Я докажу это следующей басней.

Стульта и Пуэра

Были где-то два города, Стульта и Пуэра. С большими издержками построили они дорогу, соединившую их друг с другом. Когда она была построена, Стульта подумала: "Вот Пуэра стала наводнять меня своими продуктами, надо подумать об этом". Вследствие этого она создала и устроила на жалованье отряд тормозильщиков, названных так потому, что они обязаны были воздвигать препятствия обозам, которые шли из Пуэры. Немного времени спустя Пуэра также завела тормозильщиков.

Прошло несколько столетий, наука сделала большие успехи, расширился и умственный кругозор Пуэры, и она поняла, что взаимные преграды ничего не приносят обоим городам, кроме взаимного вреда. И вот она послала в Стульту дипломата, который с обычным в таких случаях красноречием говорил в таком смысле: "Мы построили дорогу, а теперь мы же сами загораживаем ее. Это нелепо. Уж лучше было бы оставить все в прежнем положении, тогда, по крайней мере, нам незачем было бы тратиться на содержание дороги, да еще на разные преграды. От имени Пуэры я пришел предложить вам, конечно, не отказываться сразу от взаимных преград, потому что это значило бы действовать по принципу, а мы, так же как и вы, ненавидим всякие принципы, но несколько ослабить эти преграды, взвесив наперед со всею справедливостью наши взаимные уступки".

Так говорил дипломат. Стульта попросила время на размышление. Поочередно советовалась она со своими фабрикантами и земледельцами, а по прошествии нескольких лет объявила, что прекращает всякие переговоры.

Узнав об этом, держали совет и жители Пуэры. На совете один старик, которого заподозрили, что он тайно подкуплен Стультой, встал и сказал: "Преграды, созданные Стультой, вредят нашей продаже, это несчастье; преграды же, нами созданные, вредят нашей купле, это другое несчастье. Мы ничего не можем сделать с первым из этих несчастий, но второе зависит от нас: освободим же себя, по крайней мере, от одного несчастья, коли не можем отделаться от обоих. Уничтожим наших тормозилыциков, не требуя того же самого от Стульты: придет, без сомнения, время, когда она научится вернее понимать свои выгоды".

Другой советник, человек практики и фактов, а не принципа, воспитанный опытом своих предков, возразил: "Нечего слушать этого мечтателя, теоретика, новатора, утописта, экономиста, этого cтультомана. Мы все пропадем, если дорожные преграды между Стультой и Пуэрой не будут хорошо уравнены, уравновешены и верно рассчитаны. Иначе явится больше затруднений для того, чтобы идти, чем для того, чтобы прийти, т.е. для того, чтобы вывозить, чем для того, чтобы ввозить. Мы окажемся относительно Стульты в таком же точно подчинении, в каком Гавр, Нант, Бордо, Лиссабон, Лондон, Гамбург, Новый Орлеан находятся к городам, расположенным при истоках Сены, Луары, Гаронны, Тайо, Темзы, Эльбы и Миссисипи, потому что гораздо труднее плыть вверх по течению реки, чем вниз". Голос: "Города при устьях рек процветали больше, чем лежащие при истоках". — "Это невозможно". Тот же голос: "Однако это так". — "Значит, они процветали вопреки правилам!" Такое решительное рассуждение пошатнуло все собрание. Оратор окончательно убедил его своими речами о национальном достоинстве, национальном труде, о наплыве чужих продуктов, о пошлинах и убийственной конкуренции, короче, он отстоял сохранение взаимных преград.

Если вам интересно, я могу свозить вас в одну страну, где вы увидите собственными глазами дорожных сторожей и тормозильщиков, которые с лучшими в мире способностями по распоряжению того же законодательного собрания работают за счет одних и тех же плательщиков — одни над тем, чтобы облегчать движение по дороге, другие над тем, чтобы затруднять это движение.