Кавендиш-роуд оказалась частью южной окружной дороги, одной из самых старых и перегруженных транспортных артерий Лондона. Легковые автомашины и грузовики ползли со скоростью черепахи, потом ожесточенно бросались на зеленый свет, но через пятьдесят-сто ярдов снова почти останавливались. Вечерний июльский воздух был насыщен пылью и угарным газом, от рева двигателей закладывало уши.

Дом номер двадцать пять оказался небольшим строением с террасой, почти неотличимым от других домов на этой улице. Рядом с дверью было два звонка. Я нажал на тот, под которым синей шариковой ручкой было выведено: «Чейтер» и «Уилсон». Зажужжал замок, и дверь отворилась.

Квартира Дебби и Фелисити находилась на втором этаже. Не идеально чистая, но и не запущенная, она была обставлена дешевой, но со вкусом подобранной мебелью. Фелисити встретила меня в узких джинсах и в свободной черной майке. Ее огненно-рыжие волосы рассыпались по плечам. Она провела меня в гостиную, где кроме дивана и разбросанных по полу больших подушек почти ничего не было. Фелисити жестом пригласила меня сесть на диван, а сама устроилась на одной из подушек.

— Прошу прощения за небольшой беспорядок, — сказала она. Я протянул ей коробку.

— Спасибо, — сказала Фелисити. — В выходные за вещами Дебби приедут ее родители. Могу я предложить вам бокал вина?

Она скрылась на кухне и через минуту снова появилась с бутылкой мюскаде и двумя бокалами.

— Значит, вы с Дебби жили здесь с тех пор, как приехали в Лондон? — спросил я.

— Нет-нет, — возразила Фелисити. — Сначала мы снимали квартиру в Эрлз-корте. Квартиру, это, пожалуй, слишком громко сказано, в сущности, это была одна большая спальня. А года два назад мы вдвоем купили вот эту. Здесь шумновато, но к шуму привыкаешь.

— Должно быть, вы были очень близкими подругами, — предположил я.

— Думаю, да, — согласилась Фелисити. — С Дебби было очень легко и просто, мы часто хохотали вдвоем. Но она была по-своему очень замкнутым человеком. Если разобраться, то и я такая же. Наверно, поэтому мы легко находили общий язык. Нам нравилось жить вдвоем, но я с уважением относилась к ее личной жизни, а она — к моей.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я задам вам один вопрос, — сказал я. — Недавно я встретил человека, который мог быть приятелем Дебби. Худой, лет тридцати пяти, с голубыми глазами, брюнет.

Фелисити на минуту задумалась.

— Да, был такой. Он в точности соответствует вашему описанию. .В прошлом году у Дебби был с ним роман. Но он продолжался недолго. Мне этот субъект вообще не нравился. Как вспомню, какие он на меня бросал взгляды... — Фелисити поежилась.

Скорее всего, это и был тот, что встретился нам у плавучего ресторана.

— Как его звали? — спросил я.

Пытаясь вспомнить, Фелисити наморщила лоб.

— Нет, не помню. Я знаю, что он имел какое-то отношение к ее работе. Ужасный человек. Сначала одно очарование. Но очень скоро он стал просто помыкать Дебби. За завтраком на них было невыносимо смотреть. И Дебби выполняла все его приказы! Мне это казалось очень странным. Вы знаете Дебби, она никак не годилась на роль послушной домашней рабыни. А этот тип прямо-таки излучал какую-то злую силу. Дебби это приводило в восторг. А меня пугало.

Потом как-то раз я пришла домой часов в десять и застала Дебби в ужасном состоянии. У нее на лбу была большая ссадина, а один глаз совсем заплыл. Она тихонько всхлипывала, но у меня было такое впечатление, что она проревела уже не один час.

Я спросила, что случилось. Она сказала... О, как же я не запомнила его имя! Но черт с ним, как бы этого мерзавца ни звали, он ее избил. Она узнала, что он женат, и устроила ему небольшой скандал. А он ее избил и ушел.

Потом несколько дней этот мерзавец звонил или даже приходил сюда. Дебби его к себе не пускала и вообще перестала с ним разговаривать. Раза два она была готова сдаться, но в конце концов у нее хватило здравого смысла. Мы были напуганы. Я в любом случае не хотела иметь с ним ничего общего. Мы боялись выходить из дома — а вдруг он ждет внизу и пойдет за нами? Кажется, однажды он в самом деле пошел за Дебби, но она закричала, и он исчез. Примерно через неделю он перестал звонить, и мы его больше не видели.

Не видели — до того самого вечера, когда нас с Дебби черт занес в тот проклятый плавучий ресторан, подумал я. Теперь я был почти уверен, что это именно он столкнул Дебби в Темзу. Как его разыскать?

— Вы ничего о нем не помните? Где он жил, чем занимался, где работал?

— К сожалению, нет. В личную жизнь друг друга мы обычно не совали носа. Иногда я сталкивалась с приятелями Дебби, но она очень редко рассказывала о них. А я тоже старалась с ними не встречаться.

— Вы не о нем говорили на похоронах? О ком-то, кто сравнительно недавно не давал ей покоя?

— Нет, нет, то был другой. Этого мы не боялись. Немного странноватый парень, но не более того. Кстати, я помню, как его зовут. Роб.

Роб! Невероятно! Я никогда не замечал ничего особенного в их отношениях. Казалось, на работе они ведут себя совершенно естественно. Впрочем, если подумать, в этом не было ничего удивительного. В какой-то мере это было даже неизбежно. Рано или поздно Роб должен был приударить за Дебби.

Фелисити заметила мое удивление.

— Вы, конечно, знаете его. Очевидно, это для вас новость.

Я лишь покачал головой.

— Видите ли, они стали встречаться, как только Дебби перешла в «Де Джонг». Впрочем, продолжалось это недолго, месяца два. Потом он надоел Дебби. Она сказала, что он стал ее тяготить. Роб сначала обиделся, но спустя какое-то время Дебби его убедила, что на работе они могут поддерживать прежние отношения.

Фелисити отпила глоток вина и продолжила:

— Потом, примерно за неделю до того, как Дебби... — она помедлила, — утонула, этот Роб снова ей позвонил. Было уже поздно, кажется, пошел первый час. Он сказал, что они должны возобновить прежние отношения. Сказал, что хочет, чтобы Дебби стала его женой. Дебби посоветовала ему не быть дураком, но он продолжал звонить каждый вечер. Эти звонки стали ее раздражать. Она сказала, чтобы он от нее отвязался, но на него, похоже, ее слова не действовали.

— Почему он вдруг решил сделать Дебби предложение? — недоумевал я. — Странно, ни с того ни с сего...

— Да. Я уже говорила, что он вообще чудаковатый парень. Дебби тоже так о нем отзывалась. Это так и есть?

Я кивнул. Глупо отрицать, что Роб — человек не без странностей.

— И все же я не вполне понимаю, почему Роб ждал до последнего момента.

— Он стал ее ревновать. По крайней мере так объяснила Дебби.

— Ревновать? К кому?

— Не знаю. Дебби сказала, что из ее коллег ей более интересен другой, а Робу это не понравилось. Он становился все более назойливым, а Дебби это раздражало.

Я недолго думал о том, кого имела в виду Дебби. Это мог быть только один человек. Я.

Я чувствовал себя полным идиотом. Не только Дебби, даже Робу было ясно, насколько близкими стали наши отношения. А до меня это дошло только после ее смерти.

Меня снова охватило чувство полной безысходности. Оно преследовало меня с того момента, как я узнал о смерти Дебби. Я лишился не только Дебби, я потерял надежду разорвать смирительную рубашку своей жизни, покончить с самодисциплиной, одиночеством, работой до изнеможения, глупой целеустремленностью. Дебби олицетворяла веселье, дружбу, безответственность. Все это было рядом, стоило только протянуть руку. Теперь все ушло. Вернее, теперь все отнял у меня тот тощий субъект с остекленевшим взглядом.

Я допил вино и встал.

— Еще раз спасибо за вещи Дебби, — сказала Фелисити, кивком показав на коробку. — Разумеется, я все передам ее родителям.

Коробка напомнила мне о беспорядочно набросанных на столе Дебби бумагах. И о проспектах. В двери я остановился.

— Вы случайно не слышали о некоем Ирвине Пайпере?

— Кажется, слышала. — Фелисити на минуту задумалась. — Я почти уверена, что несколько лет назад он обращался в нашу контору. А почему вы спрашиваете?

— Это связано с работой Дебби, с тем, что она не успела закончить. Мне хотелось бы все привести в порядок. Вы ничего не помните о том деле?

— Нет, я не имела к нему никакого отношения. Думаю, Дебби была в курсе дел. Если для вас это важно, я могу посмотреть, кто именно им занимался. Должно быть, Дебби работала с одним из старших партнеров фирмы.

— Это было бы очень полезно, — сказал я. — Я бы очень хотел с кем-нибудь поговорить об этом деле. — Я открыл дверь. — Вино было отличное, большое спасибо.

— Не за что. Было приятно с вами поболтать. В этой квартире одной как-то неуютно.

Я попрощался и ушел.

Когда я вернулся домой, в моей голове все перепуталось. В какой-то мере причиной тому было вино, но большей частью — лавина новых сведений, которая обрушилась на меня за несколько последних дней. Итак, перед смертью Дебби не пришлось скучать. Трудный разговор с Хамилтоном, ее озабоченность делом «Таити» и личностью Пайпера, да еще Роб — подумать только! — с его предложением.

Все это тесно перемешалось с теми чувствами, которые я испытывал к ней. Я стал более или менее понимать Дебби лишь после ее смерти. Ах, если бы только я мог поговорить с ней обо всем, что стало мне известно теперь! А поговорить было о чем. Если бы тот сукин сын не убил ее. Я все больше и больше убеждался, что смерть Дебби была далеко не несчастным случаем.

Я натянул тренировочный костюм, кроссовки и отправился в парк. Бегать, предварительно выпив вина, — далеко не самое легкое занятие, но мне было все равно. Я преодолевал круг за кругом, пока ноги не перестали слушаться меня, но и тогда я не остановился. Я еле доплелся домой, принял ванну и лег спать.

Утром на работе я хотел заняться своими делами, но это оказалось невозможным. В отсутствие Дебби мне пришлось отвечать на все телефонные звонки. На рынке ценных бумаг атмосфера была неспокойной. Японцы старались продавать, потому что по сравнению с иеной доллар подешевел, но в США за одну ночь родились какие-то грандиозные программы скупки бумаг. В такие часы для того, кто умеет быстро поворачиваться, предоставляются тысячи возможностей. Но мне было трудно сосредоточиться, и я упускал один шанс за другим.

Я бросил взгляд на стол Роба. Покусывая губы, он смотрел на экран. Похоже, дела у него шли неважно. На его столе замигала лампочка, он, не сводя взгляда с экрана, схватил телефонную трубку, несколько секунд слушал, нахмурился и бросил трубку на стол. Этим утром Робу не везло.

Я попытался припомнить какой-нибудь жест или знак, которыми обменивались бы Роб и Дебби, но так ничего и не вспомнил. Ни взглядов украдкой, ни попыток сторониться друг друга, ни смущенного молчания. Между ними, насколько я помнил, всегда были добрые отношения. Я не слышал никаких сплетен. Впрочем, главным источником слухов и сплетен у нас была сама Дебби. Интересно, задумался я, знал ли кто-то об этой истории?

Я встал и направился к кофейному автомату.

— Тебе приготовить чашечку? — предложил я Карен, проходя мимо ее стола.

— Да, пожалуйста. Со сливками, без сахара.

Через минуту я уже нес две чашки, одну — для Карен. Я сел на ее стол. Карен была поражена. Я определенно не относился к числу любителей поболтать в рабочее время.

— Вчера я узнал нечто любопытное, — негромко сказал я.

— Что же именно? — с неподдельным интересом спросила Карен.

— О Дебби. И Робе.

Карен подняла брови.

— Только и всего? А ты не знал? Видишь ли, это было задолго до твоего появления у нас. Должно быть, года два назад.

— Никогда бы не подумал.

— Тут не о чем думать. Роман быстро закончился. Они пытались хранить все в тайне, но все равно мы знали. Теперь это старая история. Бедный Роб, должно быть, он очень переживает.

— Да. Бедняга, — согласился я и вернулся на свое рабочее место.

Роба нельзя было не пожалеть. Он был явно не в своей тарелке.

Я все еще безуспешно пытался сосредоточиться, чтобы разобраться в ситуации на рынке, когда позвонила Фелисити.

— Я узнала, кто занимался делом Пайпера, — сообщила она. — Это был Роберт Денни, старший партнер нашей фирмы.

— Ото, — отозвался я. — Вы полагаете, у него найдется время для разговора со мной?

— Не беспокойтесь, — ответила Фелисити. — Он очень хороший человек и совершенно лишен самомнения. К тому же Дебби ему нравилась. Когда она уходила, он был ужасно расстроен. Я сказала, что у вас к нему есть несколько вопросов, и он ответил, что вам достаточно позвонить секретарю и договориться о времени встречи.

Я поблагодарил Фелисити и последовал ее совету. Секретарь мистера Денни была настроена очень дружелюбно и по-деловому. В четверг, в три часа.

Потом я позвонил Кэшу. Мне нужно было поговорить с ним о многом. Например, о том, что ему известно о ходе расследования возможных махинаций при покупке акций «Джипсам оф Америка». От чьего имени он действовал, когда умолял нас продать наши облигации «Джипсам»? Что он еще знает об Ирвине Пайпере?

— «Блумфилд Вайс», любые операции с ценными бумагами. — прозвучал голос Кэша.

— Привет, это Пол. Можно задать тебе несколько вопросов?

— Разумеется. Валяй, я слушаю.

— Нет, не по телефону. Я бы предпочел встретиться за ленчем, в баре или еще где-нибудь.

Кэш уловил мой необычно серьезный тон. Он подумал, потом сказал:

— На этой неделе я очень занят. Ты не можешь подождать до субботы, до Хенлейской регаты?

— Нет, я бы хотел побыстрее. Сегодня или в крайнем случае завтра, — настаивал я.

Кэш вздохнул.

— Ну ладно. Сегодня вечером ты встречаешься с Ирвином Пайпером у него в отеле, не так ли? Если после вашей встречи? Я присоединюсь к вам, а потом мы найдем укромный уголок, выпьем и поговорим. Идет?

— Отлично, — сказал я. — До вечера.

Ирвин Пайпер остановился в «Стаффорде», небольшом, но уютном отеле рядом с Сейнт-Джеймс-сквер. Мы должны были встретиться в семь часов. Я пришел на несколько минут раньше и направился в бар. В отделанном деревянными панелями полутемном баре стояли удобные кресла, обшитые зеленой кожей. Здесь царили комфорт, тепло, снобизм. Не считая пожилой американской четы, неторопливо потягивавшей мартини за угловым столиком, бар был пуст. Я хотел было попросить пинту пива, но в таком месте пиво казалось почему-то неуместным, поэтому пришлось заказать солодовое виски. Бармен показал мне впечатляюще обширное меню, в котором самым дешевым напитком был гленливит, а самым дорогим — арманьяк 1809 года. Восьмидесяти девяти фунтов на арманьяк у меня не было, поэтому я остановил свой выбор на «Нокандо» и в ожидании Пайпера неспешно наслаждался светло-золотистым напитком.

Я не заметил высокого мужчину в очень дорогом костюме, пока тот не подошел к моему столику и не спросил:

— Мистер Марри?

Он ничем не напоминал владельца казино, во всяком случае такого, какими я их себе представлял. Он был во всем английском, без сомнения, ручной работы, и скорее всего, купленном не дальше, чем в четверти мили от отеля. Но ни один англичанин никогда так не оденется. Спортивный пиджак, брюки, и зеленый галстук с фазанами представляли собой странное сочетание, которое, очевидно, должно было подчеркивать «повседневность» одежды Пайпера. Он оказался дюйма на два выше меня, его седые со стальным отливом волосы были тщательно зачесаны назад, а его мощным подбородком мог бы гордиться любой киногерой. До меня донесся аромат дорогого лосьона.

— Да, я — Пол Марри.

Я спустился с табурета и протянул руку.

— Добрый вечер. Пол. Ирвин Пайпер. Рад познакомиться. — Мы обменялись рукопожатиями. — Вы не будете возражать, если мы расположимся вон там?

Он провел меня в тот угол бара, где не было ни одного посетителя, знаком подозвал официанта и заказал виски с содовой.

— Вы давно в Лондоне? — поинтересовался я.

— Около недели, — ответил Пайпер. — Собираюсь снова приехать сюда примерно через месяц. Поеду в Шотландию охотиться на куропаток.

Я вспомнил, как за пять фунтов и бутылку пива в день водил охотников на куропаток по йоркширским вересковым пустошам, но решил сейчас лучше об этом не упоминать. Прежде всего мне нужно было задать Пайперу несколько вопросов, которые помогли бы подобрать ключи к темным моментам его биографии. Меня нисколько не беспокоило, что он попытается меня запугать. На нападки я с удовольствием отвечу нападками. Трудность заключалась в том, что Пайпер настолько располагал к себе, настолько светился уверенностью в собственных силах, что задавать ему неудобные вопросы было крайне неловко.

— Я очень признателен вам за то, что вы сочли возможным уделить мне время, — начал я. — Если вы не возражаете, прежде всего я бы хотел узнать о вашем опыте работы в игорном бизнесе.

В знак неодобрения Пайпер слегка насупил брови.

— К сожалению, я не могу похвастать большим опытом в этой области. Разумеется, в тех отелях, которые я строил, были казино, однако прежде всего это были центры отдыха, а не азартных игр. — Он говорил почти без американского акцента, хорошо поставленным голосом, напомнившим мне голоса миллионеров в довоенных фильмах. По крайней мере одному из его соотечественников такой голос нравился.

— Но вы зарабатываете на азартных играх, не так ли?

— Да, вы правы. — Пайпер поднял руку и принялся изучать свой маникюр. Видите, у меня чистые руки, говорил этот жест. — Но сам я игорным бизнесом практически не занимаюсь. Я организую дело. Я нанимаю лучших специалистов.

Теперь Пайпер почувствовал привычную почву под ногами и заговорил быстрее, по ходу объяснений загибая пальцы.

— У меня работает лучший постановщик игорного бизнеса и развлечений Арт Бакси. У меня есть доктор математики из Принстона, который следит за тем, чтобы шансы на выигрыш и проигрыш всегда были, как мы говорим, правильно сбалансированы. Я нанял управляющего лучшим женевским отелем, и у меня есть гениальный программист, который создал самую совершенную базу данных о клиентах и для клиентов.

— В чем же заключается ваша роль? — спросил я.

— Я собираю всех в одну команду. Обеспечиваю финансирование. Делаю так, чтобы все цифры были такими, какими нужно, — улыбнулся Пайпер. — Почти все оперативные вопросы решает Арт. Он руководит всеми работами.

— Следовательно, сам отель «Таити» вас не интересует? — уточнил я.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли, — возразил Пайпер. — Я хотел построить самый большой отель в мире. .«Таити» и будет самым большим отелем в мире. Возможно, он не вполне в моем вкусе, — Пайпер одобрительным взглядом обвел бар отеля «Стаффорд», — но, поверьте мне, люди будут стремиться туда попасть.

— Вам и прежде приходилось финансировать строительство казино — простите, отелей? — спросил я.

— Да, одного-двух.

— Вы не могли бы уточнить, каких именно?

— К сожалению, не могу. Это были частные инвестиции. — Пайпер, без сомнения, обратил внимание на мою настойчивость. — Но все было согласовано с Комиссией по азартным играм, если вас интересует именно эта сторона, — закончил он слегка обиженным тоном и бросил на меня вопросительный взгляд.

— Нет-нет, я не сомневаюсь, что в этом смысле у вас все в порядке, — поторопился я с ответом и тут же осекся. Пайпер бросил мне вызов, он сам предложил мне проверить его честность, а я уклонился от вызова.

Пайпер откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

— Вы занимаетесь и более пассивными инвестициями, не так ли? Вы ведь из тех, кого называют арбами? — спросил я, имея в виду арбитражеров риска, которые при малейшем намеке на переход какой-либо компании из одних рук в другие отчаянно бросаются покупать пакеты акций в надежде сорвать крупный куш.

Я не удивился, что Пайперу не понравились мои слова.

— У меня большой портфель, и я предпочитаю активную работу с ценными бумагами, — сказал он. — Если я вижу, что рынок просмотрел нечто потенциально ценное, тогда, да, я покупаю большой пакет акций.

— И такая стратегия всегда была успешной?

— Раза два я ошибался, но в целом я добился больших успехов, — сказал Пайпер.

— Не могли бы вы подробнее рассказать о ваших последних достижениях? — настаивал я.

Пайпер снисходительно улыбнулся.

— К сожалению, я не могу обсуждать частные инвестиции. Я в принципе против, потому что иначе станет известно слишком многое о моих методах работы. В покере никогда не показывают свои карты и после игры.

Мне стало ясно, что я ничего не добьюсь. Пайпер мог до утра разыгрывать роль состоятельного американского джентльмена. Кто знает, может быть, он и в самом деле был честным, состоятельным американским джентльменом. У меня осталась последняя попытка.

— Что ж, благодарю вас, мистер Пайпер, за то, что вы уделили мне столько времени. Вы мне очень помогли, — солгал я. — Если разрешите, последний вопрос. Вы никогда не имели никаких дел с Деборой Чейтер?

Казалось, Пайпер был искренне удивлен.

— Нет, насколько я помню, никогда.

— Или с Денни Кларком?

Я не сводил с Пайпера взгляда. Он это почувствовал и не счел нужным скрывать раздражение.

— Нет, и с Денни Кларком, кем бы он ни был, тоже никогда не имел никаких дел. Мне кажется, эту тему можно считать исчерпанной.

Мы встали, и я направился к выходу из бара. Не успел я дойти до двери, как в ней показалась квадратная фигура Кэша. Безмятежно спокойную атмосферу нарушил его хриплый возглас:

— Пол! Вот ты где! Ирвин! Как ваши дела? Решили все проблемы?

Я не произнес ни слова. Я просто стоял как вкопанный. Вслед за Кэшем в бар вошел еще один человек.

Я сразу узнал этого человека. На этот раз я мог рассмотреть его более тщательно. Худой, с узким лицом мужчина шести футов ростом. От переносицы к уголкам губ сбегали глубокие морщины. Под пиджаком, свисавшим с широких, несмотря на худобу, плеч, угадывалось тело атлета. Крепкий парень. И сильный. Его невыразительные бледно-голубые глаза смотрели в пустоту, во взгляде не было ни любопытства, ни даже интереса. Белки глаз возле зрачков пожелтели, их пересекала тончайшая сеть капилляров.

Эти глаза я уже видел.

— Ирвин, вы знакомы с Джо, — продолжал Кэш. — Джо Финлей — Пол Марри. Вы еще не встречались, не так ли? Джо распоряжается нашим портфелем американских корпораций.

Я молча пожал неохотно протянутую мне руку. Джо тоже не произнес ни слова. По его взгляду нельзя было сказать, что он узнал меня. По его взгляду вообще ничего нельзя было сказать.

— Вы нашли общий язык? — спросил Кэш. — Пол, теперь ты удовлетворен?

Мне пришлось заставить себя отвечать.

— Да, спасибо. Встреча была очень полезной. Я весьма признателен вам, мистер Пайпер, за то, что вы уделили мне столько времени.

Под натиском оживленной болтовни Кэша раздражение Пайпера испарилось.

— Не за что. Надеюсь, вы поймете, что «Таити» — это поистине выгоднейшая возможность для инвесторов.

— Это точно, — подтвердил Кэш. — А Пол обычно не упускает такой возможности. Пойдем куда-нибудь. Еще не поздно.

С Пайпером мы расстались в вестибюле. Едва мы переступили порог отеля, как Кэш бросился на середину проезжей части ловить такси. Джо закурил сигарету. Он уловил мой взгляд и неохотно протянул мне пачку. Я покачал головой. За ту минуту, что потребовалась Кэшу, чтобы остановить машину, мы не произнесли ни слова. Я чувствовал какую-то неловкость.

— «Биарриц!» — крикнул Кэш водителю.

— «Биарриц» — это что? — спросил я Кэша, садясь в такси.

— Это бар шампанского, — ответил он. — Тебе понравится. Там будет много трейдеров из «Блумфилд Вайс». Тебе представится редкая возможность познакомиться с ними.

Одно из правил Хамилтона гласило: «Никогда не знакомься с трейдерами». Пусть с ними работают сейлсмены. Чем меньше о тебе знают, тем менее вероятно, что кто-то сумеет воспользоваться твоими слабостями. Но я был рад возможности узнать побольше о Джо. Машина остановилась перед светофором, водитель повернулся к заднему сиденью и, глядя на Джо, сказал:

— Вы не умеете читать?

Вся машина была обклеена плакатиками с надписью «Не курить». Джо, не сводя взгляда с водителя, глубоко затянулся и выдохнул облако дыма. Водитель был крупным толстяком. Он вышел из себя.

— Мистер, у вас не все дома? Я спросил, вы не умеете читать?

Со стороны Джо не последовало никакой реакции.

— Джо, погаси, пожалуйста, сигарету, будь добр, — негромко попросил Кэш.

По-прежнему никакой реакции.

Загорелся зеленый свет, и водитель, включая сцепление, отвернулся от нас.

— Если вы не погасите эту мерзость, ищите другую машину.

Джо медленно оторвал сигарету от губ. Я заметил, что Кэш немного успокоился. Джо подержал сигарету перед собой, его тонкие губы чуть заметно растянулись в улыбке, потом он подался вперед и горящим концом воткнул сигарету в толстую шею таксиста.

— ... твою мать! — заорал таксист, сворачивая к тротуару. Джо быстро открыл дверцу, спрыгнул на тротуар, тут же остановил другую машину и сел в нее. Кэш и я поспешили за ним, а водитель первой машины, раскачиваясь и хватаясь рукой за обожженную шею, вопил благим матом.

— Что он так разошелся? — спросил второй таксист.

— Сумасшедший, — с легкой улыбкой пояснил Джо.

До «Биаррица» мы ехали молча. В переполненном баре было сильно накурено. Черно-белые квадраты пола, хромированный металл бара, мебель «ар нуво». Кэш подтолкнул нас к столу, за которым уже сидели несколько трейдеров, занимающихся еврооблигациями. Тех, кто торгует еврооблигациями, узнаешь сразу. Они могут быть высокими и коротышками, толстяками и тощими, старыми и молодыми, но все они взвинчены до предела. Глаза у них постоянно бегают, они взрываются смехом и через несколько секунд мрачно замолкают. Многие преждевременно поседели. Молодые мужчины с лицами, изборожденными старческими морщинами.

На столе стояли уже три пустых бутылки «Боллинжера». Начался процесс расслабления. Кэш поочередно представил меня каждому трейдеру. Я поймал на себе несколько подозрительных взглядов. Продавцы ценных бумаг относятся к своим «покупателям» не менее настороженно, чем те — к продавцам. Впрочем, в ту минуту все развлекались, и никто из них не собирался позволить мне испортить им настроение. Кэша приветствовали дружеским похлопыванием по спине. С Джо здоровались кивками.

К счастью, перед этой сворой я не остался без защиты. Кэш сначала усадил меня, а потом без разговоров занял соседнее кресло. Я был ему благодарен. Трейдеры, то и дело срываясь на крик, обсуждали и переживали свои проблемы, а я наклонился с Кэшу.

— Тебе часто приходится иметь дело с этими парнями?

— Не часто, по приходится, — ответил Кэш. — Для меня важно поддерживать хорошие отношения не только с покупателями, но и с продавцами.

Я отпил глоток шампанского.

— Объясни, что произошло в такси? — спросил я.

— Это в духе Джо, — ответил Кэш, одним глотком наполовину осушив бокал. — Он — человек со странностями. С большими странностями. Когда на него находит, лучше отойти в сторону.

— Могу себе представить, — согласился я. — Но на работе он не такой?

— Кажется, из коллег он пока не покалечил никого, — сказал Кэш, — разве только себя самого.

— Что ты имеешь в виду?

— Помню, как-то он играл на повышение двадцатью миллионами десятипроцентных европейских. Джо сидел в глубокой яме, но на рынке курс этих облигаций медленно поднимался. Примерно час он не сводил глаз с экрана, туда поступала информация «Телерейт», и ждал, когда курс поднимется до уровня, который был нужен его клиенту. Тогда Джо мог бы выпутаться без прибыли, но и без убытка. А потом изображение на экране застыло. Что-то сломалось в интерфейсе или в терминале. Я наблюдал за Джо. Он не вскрикнул, не выругался, вообще не издал ни звука. На его лице нельзя было прочесть ничего. Потом он встал и кулаком с размаху ударил по экрану. Здорово повредил запястье. А после этого он взял телефонную трубку, продал свой пакет с убытком и ушел. С руки капала кровь, а он вроде бы ничего не замечал.

Говорят, он служил в армии, точнее, в войсках специального назначения, — продолжал Кэш. — Однажды в Северной Ирландии он застрелил невооруженного шестнадцатилетнего мальчишку. Тогда так и не удалось доказать, знал он, что мальчишка не вооружен, или не знал. Но вскоре Джо демобилизовался.

— Как же он попал в «Блумфилд Вайс»?

— Видишь ли, его принял один бывший американский морской пехотинец. Наверно, думал, что нашел родственную душу. Он у нас работает уже больше четырех лет.

— И как работает?

— Хорошо. Очень хорошо. Лучший на «стрите». Никому не хочется иметь с ним дело, но приходится. У него очень острый ум и великолепный нюх. Но я стараюсь держать клиентов подальше от него.

— Кроме меня? — уточнил я.

— Да, прошу прощения. — Кэш сделал еще один большой глоток и подался ко мне. — Итак, ты сказал, что у тебя есть срочное дело. Что за дело? О чем ты хотел поговорить?

Я посвятил Кэша в суть моего разговора с Боуэном, юрисконсультом «Блумфилд Вайс».

Кэш слушал меня внимательно. Когда я замолчал, он негромко присвистнул сквозь зубы.

— Будь поосторожней. Этот Боуэн — очень въедливый сукин сын. Он так просто не отстанет.

— Кэш, что тебе известно о расследовании? — спросил я.

— Ничего не известно, — ответил он невинным тоном школьника, пойманного с пачкой сигарет в кармане.

— Перестань, что-то ты должен знать, — настаивал я. — Для кого ты скупал эти облигации? Ведь не для ДГБ, не так ли? Наверняка для кого-то другого.

— О чем ты. Пол? Ты же понимаешь, я не могу тебе этого сказать.

— Чепуха. Можешь, конечно, можешь. Дело серьезное. Ты знаешь, кто скупил акции «Джипсам» еще до того, как было объявлено о поглощении компании?

— Послушай, Пол, я действительно очень хотел бы тебе помочь, — все тем же невинным голосом сказал Кэш. — Но ты же представляешь себе, как делаются такие дела. Я не знаю, что курс акций поднимается. Я даже не знаю, для кого мы покупаем облигации. С нами имеет дело другой посредник.

Я сдался. Кэш был профессиональным лгуном. Он врал днем и ночью, и чем удачнее оказывалось это вранье, тем больше ему платили. Он не собирался ничего мне рассказывать, это было совершенно очевидно. Я даже понятия не имел, скрывает ли он от меня только личность покупателя ценных бумаг «Джипсам» или нечто большее.

Какое-то время мы молча наблюдали за веселившимися трейдерами. Те чувствовали себя уже вполне раскованно. В разговорах они перешли от облигаций к женщинам и своим сплетням.

Джо встал и пошатываясь направился к нам с Кэшем. В принципе я хотел поговорить с ним, но теперь одно его соседство заставляло меня нервничать. Джо был непредсказуем и опасен.

— Развлекаетесь? — спросил он, не сводя остекленевшего взгляда с моего лица.

Он был заметно пьян. Язык у него пока не заплетался, но говорил он очень медленно, отделяя слово от слова.

— Интересно посмотреть на моих противников во плоти, — неуверенно ответил я.

Джо, все так же ни на мгновение не сводя с меня взгляда немигающих глаз, медленно отпил из бокала. Боже, пронеслось у меня в голове, он узнал меня!

Кэш изо всех сил старался ослабить напряжение.

— Знаешь, Пол был бегуном, участвовал в Олимпийских играх, — сказал он. — Помнишь Пола Марри? Восемьсот метров? Несколько лет назад он завоевал бронзовую медаль.

— Ах так, — сказал Джо. — То-то мне показалось знакомым твое лицо. Я тоже люблю бег. Ты поддерживаешь форму?.

— Скорее нет, — ответил я. — Я все еще немного бегаю, но теперь больше для отдыха, чем для спортивной формы.

— Как-нибудь нам нужно потренироваться вдвоем, — без всякого выражения сказал Джо.

Я не знал, что мне ответить на такое предложение. Джо не сводил с меня взгляда с того момента, как опустился в соседнее кресло. Я чувствовал себя крайне неуютно. Мне даже показалось, что за все это время он ни разу не мигнул, хотя это было, конечно, маловероятно.

Пытаясь сбросить с себя неприятный Взгляд, я осмотрелся вокруг. Никакого эффекта.

— Значит, ты работаешь на де Джонга? — спросил он.

— Да.

— Хамилтон Макензи — настоящий подонок, правда?

Я рассмеялся, стараясь не выдать овладевавшего мной раздражения.

— Возможно, он кажется таким со стороны, но на самом деле Макензи — очень толковый руководитель. И великолепно управляет портфелем инвестиций.

— Нет. Он — мошенник. И сукин сын.

Что я мог сказать?

— А эта потаскушка Дебби, она тоже работала с вами, да?

Я промолчал, и Джо продолжил:

— Я слышал, она недавно свалилась в реку. Прискорбно.

Все это он произнес с таким безразличием, что его сочувствие прозвучало неприятной насмешкой. Я сделал вид, что ничего не заметил.

— Да. Ужасная трагедия.

— Ты с ней спал?

— Нет, конечно, нет.

Мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы не сорваться. Я выдержал взгляд Джо.

— Нет? Это интересно. С ней все успели переспать, кому не лень, — сказал Джо с едва заметной улыбкой. — Она пользовалась большим успехом, эта Дебби. И всегда сама напрашивалась. Я тоже переспал с ней пару раз. Потаскуха. — Улыбка Джо стала чуть шире.

За столом воцарилось молчание. Все взгляды были устремлены на меня. Я понимал, что он нарочно заводит меня, напрашивается на драку. И я был очень зол.

Я медленно встал. Он все с той же улыбкой молча смотрел на меня. Меня остановил Кэш. Схватил меня за руку.

— Эй, Пол, пойдем. Ты говорил, что хочешь пораньше лечь. Пойдем поймаем такси.

Я понимал, что Кэш прав, и позволил ему вывести меня из бара.

— Послушай, с этим парнем драться не стоит, — говорил Кэш, когда мы садились в такси. — Посмотри на все это с другой стороны. Он хотел устроить драку, но у него ничего не получилось.

— Подонок, — сказал я. — Вот уж он — настоящий подонок.

Я был взбешен. Мысленно я представлял себе, что бы я сделал с Джо в «Биаррице», если бы Кэш не остановил меня.

Через несколько минут, немного успокоившись, я спросил Кэша:

— Это правда — то, что Джо сказал о себе и Дебби?

— М-м, не знаю. Кажется, пару лет назад они какое-то время встречались. Наверно, поэтому он все еще зол на нее. — Кэш похлопал меня по руке. — Послушай, забудь о том, что он говорил. Дебби была отличной девушкой.

— Да, — подтвердил я.

Такси остановилось возле моего подъезда.

— Да, — повторил я.