[1. Современная теория потребительского поведения и «новая» теория производства]

[2. Теория индивидуальной фирмы и монополистической конкуренции]

[1. Современная теория потребительского поведения и «новая» теория производства]

Современная теория потребительского поведения была почти полностью разработана в течение последней четверти XIX в., если говорить о доктрине, которая фактически использовалась и преподавалась теми экономистами, которых в первую очередь интересует теория в нашем смысле. Разрабатывались и продолжают разрабатываться методы и результаты, главным образом ассоциирующиеся с исследованиями Фишера, Парето, Бароне, Джонсона и Слуцкого (если мы согласны включить в этот список работу последнего, которая оставалась практически неизвестной в течение десятилетия или больше после публикации). Это означает, что фундаментальные идеи присутствовали уже до конца Первой мировой войны, и не только в виде зачатков — они были хорошо разработаны, главным образом авторами с международной известностью, и облечены, как можно предположить, в доступную для любого профессионального теоретика форму. Оставалось только усвоить их, прояснить, усилить, применить в анализе и несколько скорректировать. К ним почти не было добавлено ничего фундаментально нового. Ситуация во многом была похожа на сложившуюся в автомобильной промышленности: несмотря на все улучшения и новые приспособления, современный автомобиль во многом остался тем же, чем он был в 1914 г. ^1-1 То же самое можно сказать о том, что мы все еще можем называть новой теорией производства. Концепция эластичности замещения прекрасно иллюстрирует не только то, что было сделано, но и то, что могло быть сделано в этой области при данных обстоятельствах. ^1-2

Историк, вдохновленный своими наблюдениями схожих явлений в прошлом, мог бы посчитать, что Вальрас «пропустил свой шанс», т.е. что в эпоху, способную наконец понять этого ученого, его исследования были обречены на забвение, как и все исследования, которые, будучи неадекватно оцененными в свое время, пострадали из-за технической неадекватности их аппарата, когда пришло их время. Но это не так. Исследования потребительского поведения и производства, «укладывающиеся» в его систему (это было отчасти сделано Парето), не помешали Вальрасу занять подобающее место, а скорее произвели модернизированную вальрасианскую систему. Этот процесс продолжался с 1924г., когда книга Mathematical Groundwork of Economics профессора Боули обеспечила системе общего равновесия Вальраса международную известность — хотя и во многом модернизировав ее, — по 1939 г., когда работа Хикса «Ценность и капитал», точнее ее первые две части, завершила эту задачу. ^1-3 В определенной степени эта книга успешно «раскопала» проблемы вальрасианской системы, о которых не знал сам Вальрас. И отчасти благодаря ей, отчасти независимо возник большой поток литературы, из которого я упомяну имена Ланге, Метцлера, Мозака и — лишь по алфавиту последнего — Самуэльсона. Значительная или большая часть этих исследований «вращается» вокруг проблем определенности и условий устойчивости и образует основную массу современных исследований в области фундаментальной теории или даже Grundlagenforschung (исследования основ).

в начало

[2. Теория индивидуальной фирмы и монополистической конкуренции]

Однако в равной степени важно (и намного более важно применительно к практическим вопросам, а значит, для экономистов-профессионалов в целом) другое направление, объективно идущее от Маршалла, — теория индивидуальной фирмы и связанная с ней теория монополистической или несовершенной конкуренции. ^1-1 Всем известно, что этот новый элемент аналитического инструментария экономиста был создан в различных формах английским и американским авторами, работавшими независимо друг от друга, — поразительное доказательство интеллектуальной (еще в большей степени, чем практической) потребности в теории данного типа и не менее замечательная иллюстрация того как логика ситуации в науке может побуждать различных ученых двигаться по сходному пути. ^2-2 В Соединенных Штатах книга «Теория монополистической конкуренции» в готовом виде без всякого предупреждения вышла из-под пера профессора Э. X. Чемберлина в 1933 г. ^2-3 и встретила подобающий успех, который был столь же обусловлен силой и яркостью изложения, сколь и «зрелостью» научной ситуации. Работа претендовала на то, чтобы путем смешения или объединения доселе раздельных теорий монополии и конкуренции реконструировать всю теорию ценности. И это еще не все. Она также претендовала на то, чтобы преподнести новое экономическое Weltanschauung <мировоззрение>, с позиций которого практически все экономические проблемы предстают в новом свете. Так или иначе наиболее важные оригинальные аспекты работы — содержащиеся главным образом в главах 4-7 о дифференциации продукта и торговых издержках — встретили очень мало принципиальных возражений, если таковые вообще были. Но вслед за этой работой появилась целая литература, усилившая и применившая ее идеи.

В Англии книга миссис Джоан Робинсон «Экономическая теория несовершенной конкуренции», появившаяся также в 1933 г., столкнулась с недостаточно подготовленной профессиональной средой. По этой и другим причинам она имела менее впечатляющий успех. Как мы знаем. Пьеро Сраффа в 1926 г. высказал идею, что обращение к теории монополии было средством борьбы с трудностями объяснения равновесия, связанными с возрастающей отдачей. Перед этим он уже высказывал мысль, что реальные условия в отрасли в общем случае находятся где-то между монополией и конкуренцией, а поскольку в экономической науке господствовала теория конкуренции, было необходимо «обратиться к анализу монополии». Освободив таким образом анализ монополии «из его неуютного загона» (Robinson. Op. cit. P. 4), в котором он пребывал, будучи отделенным от основного корпуса экономического анализа, миссис Робинсон предложила реконструировать теорию ценности, так чтобы анализ монополии «поглотил анализ конкуренции», — всякая фирма трактуется как монополист, т. е. единственный продавец своего продукта, и конкуренция усиливается понемногу, пока мы не достигнем предельного случая, где большое количество таких единственных продавцов совершенно замещаемых продуктов продают эти продукты на совершенном рынке и спрос на продукт каждого из них становится совершенно эластичным, — случая, который обычно называли совершенной конкуренцией (ор. cit. Р. 5). ^2-4 Следует заметить, что такое понятие монополии не является традиционным. На самом деле традиционное понятие монополии может быть удовлетворительно определено лишь так: это случай, который допускает применение теории монополии Курно—Маршалла. Но эта теория в свою очередь подразумевает существование кривой спроса, которая является независимой данностью и свободна от влияния других фирм на рассматриваемую фирму. Именно поэтому традиционная теория монополии органически не способна объяснить любые случаи, не допускающие пренебрежения этими влияниями, и традиционное понятие монополии становится неприемлемым.

в начало

Примечания

1-1. Я думаю, что необходимо подчеркнуть этот факт, поскольку он весьма существен для понимания современной ситуации. Вместе с тем я не хочу быть неправильно понятым. Подобное непонимание может иметь место, например, если читатель подумает, что подчеркивание этого факта подразумевает принижение достижений нашей эпохи или вложенного в них таланта: физик, писавший в 1730 г., мог быть равным по ментальным способностям Ньютону; но для него было «объективно» невозможным написать другую такую работу, как Principia Mathematica (1687): он был вынужден заниматься «объективно» и «относительно» меньшими задачами. Аналогично я вовсе не помышляю о том, чтобы причислить достижения Фриша или Самуэльсона к разряду вторичных или «продолжающих» исследований. Наоборот, достижения обоих этих ученых являются прекрасными примерами того вида оригинальности, который был возможен в рамках теории потребительского поведения современного им периода: в произведениях обоих авторов содержались новшества, но последние были подобны скорее изобретению электрического стартера, чем двигателя внутреннего сгорания.↑

1-2. Общий обзор природы и способов использования концепции общей и частичной эластичности замещения см. в уже упоминавшейся работе: Alien. Mathematical Analysis. P. 341-345, 372, 504 и 512. Концепция, впервые представленная в наиболее простой форме Хиксом (Theory of Wages. 1932) и Джоан Робинсон (Economics of Imperfect Competition. 1933), была немедленно применена обоими авторами при формулировании тезисов, приобретших благодаря этому очаровательную простоту (см. также: Hicks J. R. Distribution and Economic Progress: A Revised Version // Review of Economic Studies 1936. Oct.). Поэтому в течение некоторого времени концепция была заслуженно популярной, но эта популярность вскоре пошла на убыль из-за того, что, как только приходится рассматривать более двух товаров или «факторов», концепция перестает быть столь же простой и едва ли подтверждается статистическими данными. К сожалению, я не в состоянии рассмотреть значительный массив порожденной данной концепцией литературы. См., однако, дискуссии в Review of Economic Studies (1934. Febr.; 1936. Febr.). Другим примером «изобретения» подобного типа является разработанный А. П. Лернером показатель монопольной власти (Lerner A. P. The Concept of Monopoly and the Measurement of Monopoly Power // Review of Economic Studies. 1934. June).↑

1-3. Даже в этих двух частях Хикс сделал намного больше, чем просто модернизировал Вальраса. Если говорить о простой модернизации, то он также модернизировал Маршалла, но я не берусь утверждать, что слово «модернизация» адекватно описывает эти две части «Ценности и капитала». С другой стороны, трактовка Хикса слишком кратка, чтобы полностью осуществить модернизацию систем Вальраса и Маршалла; скорее следует говорить, что он создал для нее необходимый материал.↑

2-1. Здесь больше, чем в других случаях, я хотел бы отметить, что подчеркивание мною исторической филиации не имеет ничего общего с принижением чьих-либо достоинств. Такое подчеркивание представляется мне необходимым по двум группам причин. Во-первых, Маршалла, часто использовавшего концепцию небольшой отдельной отрасли, к которой, в частности, относится и большинство его диаграмм, иногда обвиняли в пренебрежении экономикой индивидуальной фирмы. Но, как мы видели и как может показать анализ его рассуждений (и таких концепций, как специфический рынок фирмы или внутренняя экономия), он, наоборот, уделял необычно много внимания проблемам индивидуальной фирмы и выдвигал идеи, требовавшие дальнейшего развития. Именно это побуждает нас рассматривать более поздние исследования, особенно предпринятые маршаллианцами, как продолжение его собственных. Во-вторых, концепции и трактовки Маршаллом отдельной отрасли и возрастающей отдачи вызвали критику: сами их недостатки были плодотворными; они были столь очевидны, что это весьма облегчало конструктивную задачу критика.↑

2-2. Это обстоятельство, а также тот факт, что в данном случае мы имеем дело с широким движением, вовлекающим большое число участников (хотя лишь немногие их них заслужили упоминания в истории), становится еще более очевидным, если мы примем в расчет и родственную литературу по проблемам олигополии. Можно выделить аналогичное движение в северных странах (см. особенно: Zeuthen F. 1) Mellem monopol og konkurrence// NationalOkonomisk Tidskrift. 1929; 2) Problems of Monopoly and Economic Warfare. 1930) и в Германии (см.: Stackelberg, von. Marktform und Gleichgewicht. 1934)— где сделан обзор большей части немецких, и не только, исследований).↑

2-3. Глава 8 (о распределении), содержание которой было впервые представлено в докладе, прочитанном перед Американской экономической ассоциацией (на конференции в Филадельфии в 1933 г.) и затем опубликованном in extenso в Explorations in Economics (издание памяти Ф. В. Тауссига, 1936), была добавлена во втором издании книги (1937). Главу 7 — вторую главу о торговых издержках — автор исключил из докторской диссертации, представленной в Гарвардский университет 1 апреля 1927 г., чтобы уложиться в требуемый срок, хотя к тому времени она была уже полностью доработана. Диссертация существенно не отличается от первого издания книги и, так как она была в стадии окончательной правки несколькими месяцами ранее, ничем не обязана статье Сраффы (The Laws of Returns under Competitive Conditions), которая появилась в Economic Journal (1926. Dec.). Автор заявил о теме диссертации еще в 1921 г., когда был студентом Мичиганского университета (из беседы с автором). Несмотря на подсознательные влияния, которые могут проистекать из раннего образования в маршаллианском духе, перед нами поразительный пример субъективной и объективной оригинальности — причем оригинальности чисто теоретического типа, ничем не обязанной «сбору непосредственных эмпирических наблюдений», хотя «движущим принципом» определенно было создание теории, которая должна объяснять факты лучше, чем то, что Чемберлен рассматривал как современную ему теорию конкуренции (из бесед с автором). Мне представилось в данном случае уместным, особенно в этой части, отойти от принципа «очерковости», в соответствии с которым построено наше изложение, не только потому, что наряду с «Общей теорией» Кейнса, «Ценностью и капиталом» Хикса и трудами Хайека эту книгу следует отнести к наиболее успешным произведениям в области экономической теории в период после 1918г., но и потому, что автор в отличие от большинства здесь упомянутых доступен для прямого интервью. Конечно, личный контакт — это только один из нескольких методов изучения работы человеческого разума, того, как возникают оригинальные произведения и какое воздействие они оказывают. Однако это очень важный метод, позволяющий, в частности, проверить результаты всех остальных. В этом случае налицо три элемента настоящего научного достижения: зрелость научной ситуации, способность уловить важную идею и с энтузиазмом увлечься ею, способность отгородиться от помех со стороны других научных идей и иных аспектов реальности.↑

2-4. В своем Предисловии и Введении миссис Робинсон не только признала, что многим обязана Маршаллу и Пигу, но и щедро похвалила Сраффу, к чьим статьям — как англо-, так и италоязычные его публикации упомянуты в части IV, главе 7, § 8d — необходимо возвращаться при изучении всех вопросов, касающихся ее фундаментальных аналитических интенций. Это затрудняется тем обстоятельством, что Сраффа (см. следующее предложение в нашем тексте) использовал слово «монополия» не в робинсонианском, а в обычном смысле. Но Робинсон также признала себя обязанной (или духовно близкой) некоторым другим коллегам-экономистам, среди которых мы должны особенно отметить троих. Это Харрод, чей вклад в анализ несовершенно конкурентных ситуаций следует оценивать выше, чем можно судить по его статьям (включая Doctrines of Imperfect Competition// Quarterly Journal of Economics. 1934. May; Imperfect Competition and the Trade Cycle// Review of Economic Statistics. 1936. May и Price and Cost in Entrepreneurs' Policy// Oxford Economic Papers. 1939. May), особенно учитывая даты их публикации. Это также Шоув и Кан, имена которых не будут забыты в будущем во многом благодаря щедрым похвалам миссис Робинсон. Эти похвалы были вполне заслуженными (как и признание Кейнсом заслуг Кана, см. ниже, глава 5). Оба были учеными того типа, представители которого «рождаются» в Кембридже намного чаще, чем в других центрах экономической науки или науки вообще. Они бросили свои идеи «в общий котел». Своими критическими и позитивными предложениями они помогали другим авторам выработать свои собственные идеи. Их влияние и лидерство было анонимным и значительно превышало то, что можно себе представить по их публикациям. Пользуясь возможностью, я упомяну проблему, которую миссис Робинсон акцентирует в своем Предисловии и на протяжении всей книги, — проблему «кривой предельной выручки». Робинсон высказывает признательность как за идею, так и за ее развитие нескольким современникам, особенно мистеру Харроду и профессорам Интема и Вайнеру. Вполне естественно, что использование этого удобного инструмента многим в то время представлялось уместным (включая Чемберлина), особенно тем, кто прежде боролся против грубых маршаллианских кривых общей выручки. Однако мы не должны забывать, что этот инструмент впервые был использован Курно и ни один автор 1920-х или 1930-х гг. не может объективно претендовать на его изобретение.↑