Через неделю после отъезда Джимми Картера из Ирана одна из тегеранских газет опубликовала статью с резкими нападками на непримиримого противника шаха, пожилого шиитского священнослужителя аятоллу Рухоллу Хомейни, находившегося в то время в изгнании в Ираке. Статья была анонимной, но по всему было видно, что написал ее один из должностных лиц шахского режима. По-видимому, визит Картера придал уверенности шахскому правительству. Статья, несомненно, явилась результатом все большего раздражения резкими нападками самого Хомейни на шаха и его правительство, тайно распространявшимися на кассетах по всему Ирану.

Враждебность между монаршим домом Ирана и фундаменталистами доминирующего в стране течения ислама восходила еще к временам отчаянной борьбы за власть шаха Реза с шиитским духовенством в двадцатые и тридцатые годы и была частью более широкой борьбы между светскими и религиозными силами. Но статья в газете от 7 января 1978 года положила начало совершенно новому этапу в этой борьбе.

КРАХ ИЛЛЮЗИЙ И ОППОЗИЦИЯ

В середине семидесятых годов стало ясно, что Иран не в состоянии поглотить поступавший в страну огромный приток нефтяных доходов. Нефтедоллары бездумно растрачивались на экстравагантные профаммы модернизации, пропадали в результате ненужных расходов и коррупции, порождая экономический хаос и политическую нестабильность. Сельское население устремилось в уже и так перенаселенные города: производство сельскохозяйственной продукции сокращалось, а импорт продовольствия возрастал. В стране господствовала инфляция, неизбежно порождающая всеобщее недовольство. В Тегеране средний служащий или чиновник расходовал до 70 процентов своей зарплаты на наем жилья. Инфраструктура Ирана не справлялась с внезапно свалившейся на нее нафузкой: устаревшая железнодорожная система была парализована, на улицах Тегерана постоянно возникали пробки. Национальная энергосистема, не выдержав нафузок,вышла из строя. В отдельных районах Тегерана и в других городах регулярно отключалось электричество, иногда на четыре-пять часов в день - что гибельно сказывалось на работе промышленности и создавало сложности в быту, являясь еще одним дополнительным источником возмущения и недовольства.

Беспорядочно проводимая шахским режимом модернизация истощила терпение иранцев во всех слоях общества. В поисках хоть какой-то уверенности они все более прислушивались к призывам традиционного ислама и поднимавшего голову фундаментализма. Набирал очки аятолла Хомейни, религиозные устои и несгибаемая стойкость которого делали его знаменем оппозиции шаху и его режиму и вообще всему образу жизни Ирана середины семидесятых годов. Родившийся примерно в 1900 году в небольшом городке в 180 милях от Тегерана, Хомейни был выходцем из семьи священнослужителей. Его отец умер через несколько месяцев после его рождения - как говорили некоторые, был убит каким-то чиновником во время паломничества. Мать он потерял, будучи подростком. Смыслом его жизни стала религия, и в тридцатые и сороковые годы он был уже известным лектором по философии ислама и юриспруденции, пропагандируя концепцию исламской республики под твердым контролем духовенства.

Режим Пехлеви он уже многие годы считал коррумпированным и неза�