Две с лишним тысячи лет пролежал в развалинах Персеполь, столица древней персидской империи, разграбленный и разрушенный в 330 г. до н.э. Александром Македонским. В октябре 1971 года в Персеполе снова закипела жизнь. В этом уединенном месте выросли шатры: три гигантских и пятьдесят девять - поменьше. Шах Ирана приготовился торжественно отметить 2500-летие основания персидской империи. Журнал "Тайм" назвал это празднество "одним из самых грандиозных пиршеств в истории". Среди почетных гостей были Генеральный секретарь ЦК КПСС, вице-президент Соединенных Штатов, маршал Тито из Югославии, двадцать королей и шейхов, пять королев, двадцать один принц с принцессой, еще четырнадцать президентов и три вице-президента, три премьер-министра и два министра иностранных дел. Во время церемонии шах публично общался с тенью основателя империи царя Кира Великого, обещал быть верным традициям и деяниям этого монарха, который погиб около двадцати пяти столетий назад. Затем сверкавших драгоценностями и медалями гостей доставили автобусами на вершину холма, откуда открывался вид на лежащий в долине Персеполь, и показали необыкновенный спектакль - действо под звездным небом на тему, как ни странно, разрушения города Александром Македонским.

Готовясь к празднествам в Персеполе, иранское правительство в спешном порядке тайно обратилось к Англии за советом по самому животрепещущему вопросу высшей дипломатии: каким образом рассадить такое огромное число важных персон. Вероятность нанести могущественным особам обиду была велика. Протокольный отдел лондонского министерства иностранных дел с честью вышел из труднейшего положения, предложив изготовить стол волнообразной формы. Таким образом, ни один из гостей не находился бы слишком далеко от кого-нибудь из Пехлеви.

Желая продемонстрировать свое величие, шах пригласил на торжество королеву Великобритании Елизавету П. Поэтому на долю посла Ее Величества в Тегеране выпала пренеприятнейшая задача: сообщить, что королева должна в это время отправиться с государственным визитом в другую страну. Этой "другой страной", однако, оказалась соседняя Турция, что никак не могло не огорчить шаха. Он пригласил принца Чарльза. Последовал ответ: "Очень сожалеем, но Чарльз отсутствует - несет службу на одном из фрегатов в Северном море". Не важно, что празднество в Персеполе - это не какое-то заурядное сборище, а событие, отмечаемое раз в две тысячи пятьсот лет, не важно, что шах, помимо всего прочего, вел переговоры о покупке нескольких сотен английских танков "Чифтен", что было крайне важно для платежного баланса Великобритании. Лондон предложил прислать принца Филиппа и принцессу Анну. Шах согласился, но сказать, что это его полностью удовлетворило, было нельзя.

Обслуживать гостей было поручено парижскому ресторану "Максим". Блюда, приготовленные 165-ю шеф-поварами и кондитерами и доставленные вместе с официантами самолетами из Парижа, были чудом кулинарного искусства. Помимо этого, самолетами из Франции доставили двадцать пять тысяч бутылок вин. (На таком сильном "французском фоне" особенно заметно было отсутствие президента Франции Жоржа Помпиду. "Если я поеду на это пышное торжество, -накануне пошутил президент в узком кругу, - меня, по всей вероятности, сделают главным официантом".) Расходы на проведение торжеств должны были составить по предварительным подсчетам где-то от 100 до 200 миллионов долларов. Когда кто-то выразил сомнение по поводу такой экстравагантности, шах не мог сдержать своего раздражения. "Так что же им не нравится? - возмутился он. -Что мы устраиваем один-два банкета для пятидесяти глав государств? Не можем же мы предложить им хлеб и редиску?! Хвала небесам, имперский двор Ирана пока еще может позволить себе оплатить услуги "Максима".

После торжеств в Персеполе англичане, желая успокоить шаха и сгладить напряженность между двумя странами, пригласили его провести с королевским семейством в Виндзорском замке уикэнд и понаблюдать за скачками на ипподроме "Аскот". Визит оказался исключительно успешным. Единственная заминка возникла, когда шах собирался отправиться на верховую прогулку с королевой. За несколько часов до этого англичане с ужасом узнали, что шах, как любой мужчина-иранец, не может ехать на кобыле или мерине, ему следовало подать жеребца. Но жеребца в конюшне не было. Когда британская сторона была уже в полном отчаянии, королева вспомнила, что жеребец есть в конюшне принцессы Анны. Но тут англичан охватила новая волна паники: кличка лошади была "Казак". А шах ведь был сыном офицера казачьей бригады, который захватил власть в двадцатые годы. Учитывая болезненное отношение шаха к своему отцу и роль Великобритании в его свержении, а также общее недоверие шаха к англичанам, он мог воспринять это как новое откровенное оскорбление и, по сути дела, желание его унизить. Но кличку лошади удалось скрыть, и шах все-таки сел на "Казака". Прогулка на лошадях и весь уикэнд прошли гладко. Королева и принц Филипп вместе с шахом и его супругой проехали вокруг ипподрома в Аскоте в открытой коляске. С тех пор шах, обращаясь к королеве, писал "Моя дорогая суверенная кузина". Таким образом, Великобритания снова вошла в милость.

Устраивая грандиозные торжества в Персеполе, шах ставил целью укрепить свое положение как посланного свыше наследника Кира Великого. Визит к королеве упрочил его статус, как во всем ей равного. Он уже не был марионеткой, пешкой, просто каким-то очередным узурпатором трона. Теперь это был человек, обладавший огромным богатством, властью - и гордостью - принимавший на себя выполнение новой ключевой роли на Ближнем Востоке и на международной арене.

АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Послевоенный нефтяной порядок на Ближнем Востоке складывался и поддерживался под знаком американо-британского господства. Во второй половине шестидесятых годов политическая власть обоих государств стала ослабевать. Это приводило к тому, что и политическая основа нефтяного порядка размывалась. Соединенные Штаты на несколько лет увязли в дорогостоящей, непопулярной и в конечном счете неудачной войне во Вьетнаме. Одновременно получили резкое распространение антиамериканские настроения: почти по всему миру проходили организованные выступления против империализма, неоколониализма и экономической эксплуатации. В самих Соединенных Штатах война во Вьетнаме привела к глубокому расколу в обществе. Этому способствовали и споры относительно "уроков Вьетнама", что было связано с дискуссией о глобальной роли Америки. Однако для некоторых развивающихся стран уроки Вьетнама состояли в совершенно другом: цена, которую приходилось платить за выступления против Соединенных Штатов оказывалась меньше, чем прежде, теперь и это было не так опасно. И уж, безусловно, ситуация даже близко не напоминала времена Мосад-дыка, зато выигрыш от антиамериканских выступлений мог быть значительным.

Соединенные Штаты были новичками на Ближнем Востоке по сравнению с Великобританией, которая пользовалась влиянием в этом регионе с начала девятнадцатого века, когда она впервые начала войну против пиратов, грабивших суда в водах Персидского залива, и стала улаживать постоянные конфликты между шейхами, населявшими арабскую часть побережья залива. В обмен англичане получили право отвечать за поддержание мира в соответствии с соглашениями, которые затем преобразовались в гарантии защиты независимости и целостности этих княжеств, образовавших протекторат Договорный Оман. В конце девятнадцатого и начале двадцатого столетий подобные договоры и соответствующие договоренности распространились на Бахрейн, Кувейт и Катар. Но в шестидесятые годы Великобритания занялась решением собственных сложных экономических проблем, которые при сложившемся положении как внутри страны, так и на мировой арене привели к трагедии - распаду ее огромной империи. Великобритания ушла из портового города Аден на южной оконечности Аравийского полуострова. Целиком созданный ею Аден занимал стратегическое положение на пересечении нефтяных путей из Персидского залива и был одним из самых оживленных транзитных портов в мире. Теперь там воцарилась анархия. При отъезде английского губернатора военный оркестр победно играл марш "Теперь все будет не так, как прежде". И, действительно, в протекторате Аден все стало по-другому: с уходом англичан на его месте образовался жесткий марксистско-ленинский режим государства Народной Демократической Республики Йемен. А в начале января 1968 года премьер-министр Гарольд Вильсон объявил, что Великобритания прекращает свои военные обязательства по защите стран к Востоку от Суэца. К 1971 году она полностью откажется от своего военного присутствия в Персидском заливе, оставив, таким образом, последний важный осколок великой Пакс-Британники девятнадцатого столетия и британского владычества.

Решение правительства Вильсона застало шейхов и других правителей стран Персидского залива врасплох. Ведь всего три месяца назад они получили заверения МИД, что Великобритания не намерена покидать Персидский залив. Шей хи просили англичан остаться. "Кто просил их уходить?" - удивлялся правитель эмирата Дубай. Эмир Бахрейна высказывался более прямо: "Великобритании нужен второй Уинстон Черчилль. Она теряет позиции именно там, где она была сильна. Вы знаете, что и мы, и все остальные в Персидском заливе были бы рады, если бы она осталась".

Численность наземных войск Великобритании в Персидском заливе фактически составляла всего лишь около шести тысяч человек. Сюда надо еще прибавить наземные службы поддержки авиации. В нестерлинговой зоне это все обходилось в 12 миллионов фунтов в год. Казалось бы, это была довольно небольшая сумма, как бы страховой взнос, учитывая огромные инвестиции британских нефтяных компаний в регионе, дающих одновременно и корпоративный доход, который исключительно позитивно сказывался на платежном балансе Великобритании, и очень высокий доход государственной казне. Некоторые шейхи говорили, что они были бы рады выложить эти 12 миллионов фунтов ради того, чтобы британские вооруженные силы остались в регионе. Их предложение было с возмущением отвергнуто. Военный министр Денис Хили высмеял дажу саму мысль о том, что англичане станут "наемниками тех, кто хочет иметь у себя британские вооруженные силы". Однако, как отмечали некоторые обозреватели, такие компенсационные платежи принимались для содержания английских войск в Западной Германии и в Гонконге. Но мотивировка Хили объяснялась не только экономическими трудностями, рост националистических настроений уже уверил его, что сохранять военное присутствие в Персидском заливе было бы "политически неблагоразумно".

Все же англичане, объединив несколько небольших княжеств, помогли образовать федерацию - Объединенные Арабские Эмираты - полагая, что это обеспечит небольшим княжествам определенную долю защиты. Осуществив это, они собрали вещи и в ноябре 1971 года покинули Персидский залив. Их уход ознаменовался самыми глубокими со времени Второй мировой войны переменами в Персидском заливе и обозначил конец системы безопасности, существовавшей в этом регионе свыше одного столетия. Он оставил после себя опасный вакуум власти в регионе, который поставлял Западному миру 32 процента нефти, где в то время сосредоточивалось 58 процентов разведанных запасов нефти.

Шах Ирана, как показали устроенные им грандиозные торжества в Персеполе, горел желанием заполнить этот вакуум. "Безопасность в Персидском заливе, - говорил он, - должна быть гарантирована, и кто, как не Иран, выполнит эту миссию?!" Американцы не были довольны уходом англичан. И если не англичане, то пусть будет шах. В конце концов, это была эра доктрины Никсона, когда делались попытки решать вопросы новых политических и экономических угроз американской власти, опираясь на сильные и дружественные местные режимы как на региональных полицейских. Казалось, никто лучше не подходил для этой роли, чем шах. Никсон сам относился с большим уважением к шаху, с которым он впервые встретился в 1953 году, через несколько месяцев после того, как шах возвратил себе трон. "Шах начинает действовать все решительнее, -сказал он тогда Эйзенхауэру. - Если он окажется у власти, будет только лучше". В 1962 году Никсон, потерпев поражение в избирательной кампании на пост губернатора Калифорнии, отправился в кругосветное турне. Шах был одним из немногих глав государств, кто оказал ему любезный прием. И Никсон никогдане забывал того внимания и уважения, с которыми его встречали, когда он был не у дел. Теперь, в начале семидесятых годов, когда шах претендовал на роль ведущей фигуры не только в Иране, но и во всем регионе, администрация Никсона поддержала его. Хотя это часто не признавалось, другой очевидной возможности и не было. Советское оружие текло огромным потоком в соседний Ирак, у которого были свои, давно вынашиваемые амбиции установить господство над Персидским заливом и его нефтью. С этого времени в Персидском заливе устанавливается новая, совершенно иная система безопасности.

КОНЕЦ ДВАДЦАТИЛЕТНЕГО ИЗЛИШЕСТВА

В семидесятые годы на мировом рынке нефти произошли драматические изменения. Спрос догонял предложение, а накопленные за 20 лет излишки подошли к концу. В результате в мире быстро росла зависимость от ближневосточной и североафриканской нефти. Конец шестидесятых и начало семидесятых годов были по большей части годами высокого экономического роста в индустриальном мире, а иногда и настоящего бума. Этот рост обеспечивала нефть. Спрос на нефть вырос в Западном мире почти с 19 миллионов баррелей в день в 1960 году до более 44 миллионов баррелей в день в 1972 году. Мировое потребление нефти превысило все прогнозы по мере того, как на заводах, электростанциях, в домах и на автомобильном транспорте сжигалось все большее количество продуктов переработки нефти. В Америке потребление бензина возрастало не только из-за удлинения пробега автомобилей, но и за счет увеличения размеров автомашин и появления в них большего числа удобств, таких как, например, кондиционер. Наличие дешевой нефти в шестидесятые и в начале семидесятых годов не давало стимула к созданию экономичного автомобиля.

Конец шестидесятых и начало семидесятых были для нефтяной промышленности США годами перехода от одного этапа к другому. В Соединенных Штатах излишки запасов нефти подошли к концу. В течение десятилетий еще на таких нефтеносных месторождениях как "Папаша Джойнер" в восточной части Техаса и "Гарольд Икес" добычу контролировали Техасский железнодорожный комитет, "Оклахома корпорейшнс комишн", "Луизиана консервейшн комишн", а в других штатах аналогичные компании. В целях сохранения нефтяных ресурсов они ограничивали добычу, поддерживая фактическую производительность скважин ниже их возможностей, и контролировали цены в условиях постоянного наличия излишков. Таким образом, в результате их нецеленаправленных действий у Соединенных Штатов и во всем Западном мире образовались резервы, стратегические запасы. Они могли бы использоваться в кризисной ситуации - либо такой продолжительной как во время Второй мировой войны, либо же в более ограниченной по времени, как в 1951, 1956 и 1967 годах.

Но растущий спрос, низкие инвестиции, обусловленные низкими ценами, и сравнительно невысокие темпы открытия новых нефтеносных месторождений, а также импортные квоты сняли необходимость ограничивать добычу. Теперь на каждый баррель добытой в Соединенных Штатах нефти находился крайне заинтересованный в ней покупатель. В 1957-1963 годах избыточная мощность в Соединенных Штатах составляла в целом около 4 миллионов баррелей в день. К 1970 году оставался лишь 1 миллион баррелей в день, но даже и этот объем, по всей вероятности, был завышен. К тому же это был год, когда американская добыча нефти достигала 11,3 миллиона баррелей в день. Эта была максимальная производственная мощность, вершина, которую ни до, ни после не удавалось достичь. Затем она начала снижаться. В марте 1971 года, впервые за четверть столетия, Техасский железнодорожный комитет разрешил добычу стопроцентного дебета скважин. "Мы воспринимаем это как событие историческое, чертовски неприятное и к тому же печальное, - заявил председатель комитета. - Нефтяные месторождения в Техасе служили подобно надежному старому солдату, который в тяжелый момент мог встать и выполнить поставленную перед ним задачу, теперь этот старый солдат уже не в силах снова подняться". При продолжавшемся росте потребления Соединенным Штатам пришлось для удовлетворения спроса обратиться к мировому рынку нефти. Квоты, первоначально установленные Эйзенхауэром, были сокращены, и чистый импорт быстро вырос с 2,2 миллиона баррелей в день в 1967 году до 6 миллионов баррелей в день в 1973 году. Роль импорта в общем потреблении нефти за этот период поднялась с 19 до 36 процентов.

Потеря резервных производственных мощностей неминуемо должна была привести к серьезнейшим последствиям, поскольку это означало, что "фактор безопасности", от присутствия которого зависел Западный мир, больше не существует. В ноябре 1968 года на заседании стран-членов ОЭСР в Париже государственный департамент сообщил европейским правительствам, что американская добыча вскоре исчерпает лимит своей производительности. И в случае чрезвычайного положения Соединенные Штаты уже не смогут помогать им с поставками, на которые они рассчитывают. Для участников совещания это была полная неожиданность. Прошел всего лишь год после введения в 1967 году странами ОПЕК эмбарго на поставки нефти, и полагаться на Ближний Восток было уже явно нельзя.

Действительно, постоянно возраставшая зависимость от ближневосточной нефти создавала критическое положение. Добыча нефти шла в Индонезии и Нигерии (после прекращения в ней гражданской войны в начале 1970 года), но она была смехотворной по сравнению с ростом нефтедобычи в странах Ближнего Востока. В 1960-1970 годы потребность западного мира в нефти возросла до 21 миллиона баррелей в день, добыча на Ближнем Востоке (включая северную часть Африки) за тот же период возросла до 13 миллионов баррелей в день. Другими словами, две трети огромного роста потребления нефти удовлетворялись за счет скважин Ближнего Востока.

ВЛИЯНИЕ НА ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ

В промышленно развитых странах происходил еще один знаменательный процесс. Менялись и точка зрения человека на окружающую среду, и его отношение к ней, причем, как это ни парадоксально, одновременно увеличивались спрос на нефть и регулирование ее использования. Начиная с середины шестидесятых годов, вопросы экологии начали успешно бороться за свое место в политическом процессе как в Соединенных Штатах, так и в других странах. Загрязнение воздуха заставляло коммунальные службы во все мире переходить от угля к нефти, которая меньше загрязняла среду. Тем самым появлялся еще один серьезный стимул к росту спроса на нефть. В 1965 году мэр Нью-Йорка обещал изгнать уголь изгорода. В 1966 году в День благодарения Нью-Йорк охватил экологический кризис; ядовитый туман окутал город, и сжигание угля было запрещено. За два года "Консолидейтед Эдисон", обслуживающая Нью-Йорк компания коммунального энергоснабжения, перешла на использование нефти. В 1967 году в сенате Соединенных Штатов законопроект о чистом воздухе прошел восемьдесят восемью голосами "за" против трех. В 1970 году был принят федеральный закон о чистом воздухе, который ужесточал контроль за охраной окружающей среды: возможные последствия для окружающей среды крупных новых проектов должны были указываться и учитываться до того, как давалось разрешение на их осуществление. В тот же год в Нью-Йорке сто тысяч человек прошли по Пятой авеню, отмечая День Земли, то есть день борьбы с загрязнением окружающей среды.

Однако ничто так сильно не отразило рост нового экологического сознания, как чрезвычайно широкая и острая реакция общественности на книгу "Пределы роста: доклад Римского клуба "Угроза человечеству". Опубликованная в 1972 году, эта книга утверждала, что если развитие нескольких основных глобальных тенденций - демографический рост, индустриализация, загрязнение окружающей среды, производство продовольствия, потребление энергии и истощение природных ресурсов (в том числе нефти и природного газа) - не будет остановлено, то современная индустриальная цивилизация окажется на пороге гибели и "где-то в течение следующих ста лет на планете будут исчерпаны возможности для роста". В исследовании предупреждалось не только об истощении природных запасов, но и об экологических последствиях сжигания углеводородов, накопления в атмосфере окиси углерода и новых тревожных данных о глобальном потеплении. Предупреждение носило общий характер: привязка ко времени была крайне неопределенной.

Исследование было опубликовано в критический момент: с одной стороны, наблюдался всемирный экономический бум с высоким уровнем инфляции и даже еще более высокими темпами роста использования ресурсов, с другой, сокращение американских нефтяных резервов и катастрофический рост как американского импорта, так и всемирного энергопотребления. Более того, в индустриальном мире новое экологическое сознание начинало влиять на государственную политику и форсировать перемены в корпоративных стратегиях. По словам одного из главных управляющих "Сан ойл", для энергетических компаний это означало переход к "новым правилам игры". "Пределы роста" стали главной темой в дебатах по вопросам энергетики и экологии. Выдвинутые аргументы были убедительным доводом для появления страха и пессимизма по поводу грядущего дефицита и сокращения ресурсов и распространились настолько широко, что в семидесятые годы стали формировать политику и ответную реакцию как импортеров нефти, так и ее экспортеров.

Движение в защиту окружающей среды сказалось на многих аспектах энергетического баланса. Ускорился отход от использования угля, росла опора на более чисто сгоравшую нефть. Распространилось мнение о том, что ядерное топливо, в отличие от углеводородов, будет способствовать улучшению экологической среды. Ускорился поиск новых нефтяных месторождений. И к концу шестидесятых годов возросли надежды на добычу нефти на калифорнийском шельфе. Ведь еще в конце девятнадцатого столетия с пирсов неподалеку от Сан-та-Барбары было начато бурение нефтяных скважин в воде. Прошло семьдесят с лишним лет и вдоль живописной береговой линии южной Калифорнии стали монтировать буровые установки. Но в январе 1969 года на пути буровой скважины в проливе Санта-Барбара неожиданно оказалась геологическая аномалия, и около шести тысяч баррелей нефти, просочившись из не отмеченной на карте трещины в породе, вышли на поверхность. Ничем не сдерживаемая клейкая взвесь сырой нефти двинулась в прибрежные воды и покрыла толстым слоем около тридцати миль знаменитых пляжей. Взрыв общественного возмущения прокатился по всей стране и непосредственно затронул все политические круги. Администрация Никсона наложила мораторий на разработку месторождения, фактически прикрыв его. Как ни велика была потребность в нефти, утечка в Калифорнии усилила оппозицию развитию энергетики в других регионах, включая самый многообещающий регион Северной Америки, который, по всей вероятности, остановил бы спад американского производства и нейтрализовал растущую зависимость от Ближнего Востока - Аляска.

АЛЯСКИНСКИЙ ГИГАНТ

Еще в 1923 году президент Уоррен Гардинг создал на арктическом побережье Аляски топливный резерв военно-морского флота, и в последующие годы отдельные компании на свой страх и риск вели в этом регионе разведочное бурение. После Суэцкого кризиса в 1956 году к разведке нефти на Аляске приступили "Шелл" и "Стандард ойл оф Нью-Джерси", но в 1959 году, когда бурение самой дорогостоящей по тому времени скважины оказалось безрезультатным, работы были приостановлены.

Другой, проявлявшей интерес к этому региону компанией была "Бритиш петролеум". После смещения Мосаддыка с поста премьер-министра в Иране и после Суэцкого кризиса "Бритиш петролеум" была преисполнена решимости сократить свою фактически полную зависимость от Ближнего Востока. В 1957 году, через год после Суэца, она приняла стратегически важное решение искать нефть в других регионах, в частности, в Западном полушарии. В этом ее решительно поддержало британское правительство. "Британские нефтяные компании четко представляют себе ненадежность опоры на нефтяные запасы Ближнего Востока, на которые они главным образом полагаются в своих операциях в Западной Европе и, по сути дела, во всем Восточном полушарии, - писал в частном письме премьер-министр Гарольд Макмиллан австралийскому премьеру Роберту Мензису в 1958 году. - Они также знают, что правительство Соединенного Королевства, исходя из политических и экономических соображений, будет приветствовать любую акцию, предпринятую ими в целях ослабления зависимости от Ближнего Востока. У "Бритиш петролеум", в частности, существуют свои коммерческие причины для расширения базы нефтедобычи; она пострадала от Суэцкого кризиса гораздо больше, чем любая другая крупная международная нефтяная компания и теперь стремится сократить, в рамках контролируемых ею ресурсов, свою уязвимость в случае прекращения поставок с Ближнего Востока".

Для ослабления зависимости "Бритиш петролеум" от Ближнего Востока "Синклер ойл" предложила ей патентованное средство - совместное ведение разведки на Аляске. Но после дорогостоящего бурения на Норт-Слоуп , Арктической прибрежной впадине, шести подряд скважин, оказавшихся сухими, обе компании приостановили работы. Определенный интерес к Аляске проявляла и "Галф ойл". Некоторые ее специалисты настойчиво утверждали, что, несмотря на присутствие сухих скважин, геологические условия представляются многообещающими и что компании было бы целесообразно провести разведку на Норт-Слоуп. Однако директора не хотели даже слушать об этом. "Баррель нефти обойдется в 5 долларов, - резко заявил один из них. - А выше пяти долларов цена одного барреля ни в жизнь не поднимется".

Тем не менее разведочные работы на Аляске продолжались, их вела базировавшаяся в Калифорнии независимая компания "Ричфилд". Особый интерес у нее вызывали мощные осадочные отложения в буквально недоступном Норт-Слоуп. В 1964 году снова заняться Аляской решила "Джерси", и, уплатив за участие в разработке в целом свыше 5 миллионов долларов, ее дочерняя компания "Хамбл" стала партнером "Ричфилда". В 1965 году это новое совместное предприятие выиграло тендер на ведение разведки в прибрежной структуре Норт-Слоуп в заливе Прадхо-Бей. Другим главным победителем было объединение "Бритиш петролеум"-"Синклер".

В тот же год "Ричфилд" слилась с "Атлантик рифайнинг", образовав компанию "Атлантик Ричфилд", которая позднее стала называться "Арко". Возглавил корпорацию Роберт О. Андерсон. Хотя Андерсон часто казался удивительно спокойным, чуть ли не безразличным ко всему, возможно, даже немного рассеянным человеком, он обладал той решимостью и целеустремленностью, без которых невозможен успех. Это был один из последних великих разведчиков нефти и нефтяных магнатов двадцатого