Осенью 1896 года в Сингапуре, по пути из Британии в Кутей, никому не известный, забытый Богом уголок в джунглях на восточном берегу острова Борнео, остановился один моложавый человек, имевший за плечами большой опыт работы на Дальнем Востоке и заслуженную репутацию среди тех, кто занимался нефтяным бизнесом. О его путешествии очень скоро стало известно, и агент "Стандард ойл" в Сингапуре столь же быстро отправил сообщение в Нью-Йорк: "Некий г-н Абрахаме, по слухам, племянник М. Сэмюеля, представитель... синдиката Сэмюеля, прибыл из Лондона и немедленно отправился в Кутей, где, по слухам, люди Сэмюеля приобрели большие нефтяные концессии. Так как г-н Абрахаме является именно тем человеком, который начал строительство нефтяных резервуаров по русскому образцу в Сингапуре и Пенанге и установил в обоих городах необходимое оборудование, то его визит в Кутей должен что-то означать". Так оно и было. Потому что Марк Абрахаме был послан своими дядьями организовать разработку нефтяной концессии, в которой концерн Сэмюеля чрезвычайно нуждался для сохранения своего положения, а возможно, и для обеспечения самого существования компании.

В этом предприятии Маркус Сэмюель руководствовался императивом нефтяного бизнеса. Те, кто был с ним связан, всегда находились в поисках определенного равновесия. Инвестиции в одном секторе бизнеса влекут за собой новые инвестиции в другой сектор, в целях обеспечения безопасности уже инвестированных средств. Те, кто добывают нефть, должны обеспечить рынки сбыта, чтобы их нефть имела цену. Маркус Сэмюель сказал однажды: "Добыча нефти сама по себе почти ничего не стоит и ничего не приносит. Необходимы рынки сбыта". Тем же, кто занят переработкой нефти, необходимы не только рынки сбыта, но и предложение - неиспользуемый нефтеперерабатывающий завод представляет собой лишь склад металлолома и ржавеющих труб. А тем, кто занимается сбытом, необходима нефть, в противном случае они будут иметь лишь убытки. Степень остроты данных требований может быть различной, но сам императив, на котором базируется работа данного сектора экономики, остается неизменным. К концу девяностых годов Маркус Сэмюель, вложивший значительные средства в танкеры и нефтехранилища, совершенно определенно нуждался в надежных поставках нефти. Положение его как торговца, купца было уязвимым. Контракт на принадлежавшую Ротшильдам русскую нефть истекал в октябре 1900 года. Могли он надеяться на его продление? Его отношения с Ротшильдами были в лучшем случае неустойчивыми, и семейство знаменитых банкиров могло всегда отвернуться от него и заключить сделку со "Стандард ойл". Кроме того, зависеть лишь от русской нефти было слишком опасно. Сэмюель жаловался, что произвольные изменения железнодорожных тарифов создавали постоянную неразбериху в экономике, что превращало торговлю русской нефтью в очень скудный источник доходов и "ставило занятых торговлей российской нефтью в очень невыгодное положение по сравнению с могущественными американскими конкурентами". Были и другие опасности: рост объемов нефти, добывавшейся в Нидерландской Ост-Индии и перевозившейся по более коротким маршрутам и с меньшими тарифными ставками, угрожал его конкурентоспособности на Дальнем Востоке: "Стандард ойл" могла в любой момент мобилизовать свои ресурсы и начать против "Шелл" полномасштабную войну на уничтожение. Естественно, Сэмюель понимал, что ему нужна своя нефтедобыча, своя сырая нефть для защиты рынков сбыта и инвестиций, а фактически - для обеспечения выживания своего предприятия. По словам его биографа, "он едва не сошел с ума в поисках нефти".

ДЖУНГЛИ

В 1895 году усилиями одного престарелого голландца, горного инженера - энтузиаста своего дела, который провел почти всю свою сознательную жизнь в джунглях Ост-Индии, Сэмюель смог приобрести права на концессию в районе Кутей на востоке острова Борнео. Концессия включала в себя более чем пятьдесят миль побережья и джунгли в глубине острова. Именно сюда, на этот заброшенный, безлюдный участок суши и был в качестве представителя фирмы направлен Марк Абрахаме. У Абрахамса совершенно не было опыта проведения буровых работ и переработки нефти - у него был опыт организации строительства нефтехранилищ на Дальнем Востоке, но это едва ли помогло бы ему в том новом и гораздо более трудном предприятии, к выполнению которого он сейчас приступал.

То, что опыта и знаний Абрахамса было явно недостаточно, являлось отражением такого же несоответствия у самого Маркуса Сэмюеля. Способ, с помощью которого он вел свое дело, характеризовала антипатией к организации, систематическому анализу и планированию, а также отсутствием крепкой администрации и компетентных сотрудников, что, естественно, еще больше затрудняло работу в джунглях Борнео. Суда всегда приходили не по расписанию, на оборудование, которое они привозили, отсутствовали даже декларации судового груза, да и само оборудование нередко было не тем, которое заказывали. Грузы сваливались на берегу, и рабочие были вынуждены бросать всю остальную работу, чтобы собрать, как-то разложить груз и разобраться в том, что же все-таки было им сброшено. Заканчивалось все тем, что различное оборудование оставалось лежать и ржаветь прямо в траве.

Но, помимо бессистемного характера руководства из Лондона, и сама работа оказалась чрезвычайно тяжелой. Остров Борнео был гораздо более изолированот окружающего мира, чем даже Суматра - ближайший склад, откуда можно было получить какое-либо оборудование или иные запасы, находился в Сингапуре, на расстоянии тысячи миль. Единственная связь с Сингапуром осуществлялась через случайные корабли, которые могли заходить на остров с интервалом в одну-две недели. Группы рабочих, изолированные друг от друга на различных участках концессии, были вынуждены вести постоянную войну с джунглями. Им с огромным трудом удалось расчистить в джунглях дорогу длиной в четыре мили к месту, именовавшемуся Черное Пятно, где находился выход нефти на поверхность, но эта дорога снова заросла уже через несколько недель. В отношении рабочей силы приходилось полностью зависеть от завозившихся из Китая кули; местные жители - охотники за головами, не очень-то стремились к постоянной работе. Различные болезни, в том числе лихорадка, были постоянным бичом всех, кто работал на участках. Частенько, когда Абрахаме садился ночью писать отчет домой, он сам находился в полубреду. Смертность среди всех сотрудников - китайцев, европейцев-менеджеров и канадцев-буровиков - была высокой. Некоторые умирали еще на корабле, до прибытия на остров. Любое дерево, из которого они пытались построить что-либо, будь то дом, мост или пирс, вскоре сгнивало. Постоянным спутником был "горячий, парящий, гнилой тропический дождь".

И вновь между братьями Сэмюелями в Лондоне и Марком Абрахамсом на Борнео возобновилась бурная переписка, обе стороны не стеснялись в выражениях, как и во время строительства нефтехранилищ на Дальнем Востоке. Бедный Марк Абрахаме - что бы он ни делал и как бы тяжел ни был его труд, все не устраивало его родственников. Оба они были не в состоянии понять реалий жизни и работы в джунглях. Когда Маркус Сэмюель сердился, что дома, построенные для европейцев, были в действительности роскошными "виллами", как "на курорте", Абрахаме раздраженно ответил что "эти, как вы их называете, "виллы" настолько непрочны что "малейший порыв ветра или сильный дождь сносят крышу полностью. Дома, в которых мы жили сразу по прибытии, были пригодны лишь для свиней".

Тем не менее, несмотря ни на что, в феврале 1897 года было открыто первое месторождение, а в апреле 1898 года забил первый фонтан. Однако, для того чтобы перейти к стадии коммерческой разработки, потребовалось еще много усилий. Кроме того, химические характеристики добывавшейся на Борнео сырой нефти были таковы, что из нее было невозможно получить достаточное количество керосина. Зато ее можно было использовать в неочищенном виде в качестве топлива. Это свойство тяжелой нефти с Борнео послужило причиной возникновения мнения, которого рьяно придерживался впоследствии сам Сэмюель, - имелась в виду та "огромная роль, которую нефть может играть в своей наиболее рациональной форме, т.е. в виде топлива". Таким образом, еще тогда, на рубеже двадцатого века, он высказал пророчество, подтвердившееся впоследствии, что у нефти большое будущее, но в качестве не средства освещения, а источника энергии. Маркус Сэмюель стал наиболее горячим сторонником перевода флота с угля на мазут.

Начало этому историческому процессу было положено еще в семидесятых годах, когда впервые в качестве топлива для судов, ходивших на Каспийском море, были использованы остатки, как в России называли отходы после получения керосина в процессе перегонки, т.е. мазут. Это нововведение объяснялосьпростой необходимостью: России приходилось импортировать уголь из Англии, что было очень дорогим удовольствием, а леса в некоторых областях империи было недостаточно. Впоследствии поезда новой Транссибирской железнодорожной магистрали стали ходить не на угле или дровах, а на нефтяном топливе, которое синдикат Сэмюеля поставлял через Владивосток. Более того, в девяностых годах российское правительство поощряло использование нефти в качестве топлива для ускорения развития экономики в целом. В Британии железные дороги иногда переходили с угля на мазут, чтобы уменьшить за-дымленность в черте города, а в особых случаях и в целях безопасности, например, при перевозке членов королевского дома. Но в целом уголь продолжал занимать на рынке преобладающие позиции, он послужил основой для бурного развития тяжелой промышленности в Северной Америке и Европе. Также он был главным топливом всех торговых и военных флотов мира. И Сэмюель натолкнулся на ожесточенное сопротивление того самого рынка, который интересовал его больше всего, - речь идет о королевском военно-морском флоте. Ему предстояло биться в эту дверь более десятилетия, и почти безрезультатно.

ЗАРОЖДЕНИ�