§ 1. Теперь мы переходим от общих положений к положениям, относящимся к земле, и начинаем с тех из них, которые специально применимы к сельскохозяйственным землям давно заселенной страны. Допустим, что война, которая, как полагали, продлится недолго, отрезала Англию от части ее продовольственных поставок. В этом случае англичане приступили бы к повышению своих урожаев путем такого дополнительного приложения капитала или труда, которое должно было бы обеспечить быструю отдачу; они стали бы уделять особое внимание результатам применения искусственных удобрений, землерыхлительных машин и т.д.; чем больше оказались бы эти результаты, тем меньше было бы повышение цены продукта следующего года, которое они бы сочли необходимым, чтобы стоило производить дополнительные затраты на указанные цели. Но война очень мало повлияла бы на их отношение к тем нововведениям, которые не принесли бы результатов еще до ее окончания. Следовательно, всякое исследование причин, обусловливающих цены на зерно в течение короткого периода, должно исходить из такой же неизменности плодородия земли, проистекающего из медленного совершенствования агротехники, как и из обеспечиваемого силами природы. Таким образом, доход, извлекаемый в результате этих текущих усовершенствований, дает превышение над основными, или специальными, издержками, которые необходимы для производства дополнительного продукта. Но это не подлинное превышение доходов в таком же смысле, как превышение ренты как таковой, т. е. это не превышение над общими издержками производства продукта, оно необходимо лишь для покрытия общих издержек предприятия.

Выразим это более точно. Если дополнительный доход, извлекаемый индивидуальным землевладельцем из произведенных в земледелии усовершенствований, исчисляется таким образом, что он не включает выгоды, приносимые земледелию общим прогрессом общества, независимо от собственных усилий и жертв самого землевладельца, то, как правило, весь доход целиком необходим для вознаграждения указанных усилий и жертв. Землевладелец может недооценить приносимые ими выгоды, но в такой же мере он может и преувеличить их. Когда он оценивает их правильно, его интерес побуждает его производить инвестиции, как только обнаруживается, что они могут оказаться прибыльными, а при отсутствии какой-либо особой причины, препятствующей этому, можно считать, что он осуществит инвестиции. В длительном плане, следовательно, чистая отдача от приложения капитала к земле, учитывая как положительные, так и отрицательные результаты, обеспечивает не более, чем адекватный стимул к такому приложению капитала. Если бы ожидалась меньшая отдача, чем та, на какой люди обычно строят свои расчеты, производилось бы меньше усовершенствований агротехники.

Иными словами, для периодов, длящихся дольше по сравнению со временем, требующимся для введения любого рода усовершенствований и полного их внедрения в практику, чистые доходы, извлекаемые из этих усовершенствований, представляют собой лишь цену, которую необходимо уплатить за усилия и жертвы тех, кто производит указанные усовершенствования; связанные с ними затраты, таким образом, непосредственно включаются в предельные издержки производства и прямо участвуют в регулировании цены предложения для долгого периода. Но в короткие периоды — т.е. в периоды, являющиеся короткими по сравнению со временем, которое требуется для введения и полного практического применения рассматриваемой категории усовершенствований, — такое непосредственное воздействие на цену предложения, обусловленное необходимостью в долгие периоды обеспечивать чистый доход, достаточный, чтобы приносить нормальную прибыль на издержки, уже не оказывается. Поэтому, когда мы имеем дело с короткими периодами, этот доход можно считать квазирентой, зависящей от цены продукта. [Разумеется, характер и количественные параметры усовершенствований отчасти зависят от существующих в данное время и в данной местности условий землепользования, от предприимчивости, способностей, размеров капитала лендлордов и арендаторов. В этой связи, когда мы дойдем до исследования условий землепользования, мы обнаружим, что нужно принимать в расчет большие различия в конкретных условиях, существующих в разных места остях.

Следует, однако, заметить, что, собственно, рента исчисляется исходя из положения, согласно которому первоначальные свойства почвы остаются ненарушенными. Когда доход, извлекаемый из усовершенствований агротехники, рассматривается как квазирента, то имеется в виду, что свойства почвы используются в полной мере; если же они ухудшаются, эквивалент причиненного им ущерба надо вычесть из дохода, который они должны приносить, прежде чем определить чистый доход, характеризуемый как квазирента. Часть дохода, требующаяся для возмещения износа, несколько напоминает плату за разработку недр, которая лишь возмещает ущерб, нанесенный руднику извлечением из него руды.]

Можно, таким образом, вывести следующие заключения: 1) размер выращенного продукта, а следовательно, и предельный уровень обработки земли (т.е. предел прибыльного приложения капитала и труда к лучшим и худшим землям в равной мере) предопределяются общими условиями спроса и предложения. Они, с одной стороны, регулируются спросом, т.е. численностью населения, потребляющей продукт земли, интенсивностью потребности в нем населения и наличием у последнего средств для оплаты продукта; с другой стороны, они регулируются предложением, т.е. площадью и плодородием имеющейся земли, численностью и размером средств в распоряжении тех, кто согласен ее возделывать. Таким образом, издержки производства, интенсивность спроса, предел производства и цена продукта взаимно регулируют друг друга; при этом не возникает никакой тавтологии в утверждении, что каждый из них частично регулируется другими; 2) та часть продукта, которая образует ренту, выбрасывается, конечно, на рынок и воздействует на цены в равной мере, как и любая другая его часть. Но общие условия спроса и предложения или их отношения друг с другом не подвержены влиянию разделения продукта на долю, составляющую ренту, и долю, необходимую для обеспечения прибыльности затрат фермера. Размер этой ренты не является регулирующим фактором, а сам предопределяется плодородием земли, ценой продукта, предельным уровнем производства; он представляет собой превышение стоимости фактической общей отдачи от приложения капитала и труда к земле над той отдачей, которая могла бы быть получена при таких же неблагоприятных условиях, какие характеризуют предельную обработку земли; 3) когда производится исчисление издержек производства на те части продукта, которые не являются результатом предельной обработки, в эту оценку необходимо, разумеется, внести соответствующие поправки на ренту; если же эта оценка используется для объяснения причин, регулирующих цену продукта, то аргументация оказывается тавтологической. Ибо то, что является лишь следствием, принимается за часть причины тех процессов, следствием которых она является; 4) издержки производства предельного продукта можно определить без тавтологической аргументации, а издержки производства других частей продукта нельзя. Издержки производства на пределе прибыльного приложения капитала и труда — это те издержки, к которым приводит цена всего продукта под воздействием общих условий спроса и предложения; они сами не регулируют цену, а лишь отражают в себе причины, регулирующие ее.

§ 2. Иногда утверждают, что если бы вся земля была одинаково выгодной и вся использовалась бы, то извлекаемый из нее доход принял бы характер монопольной ренты; но это очевидное заблуждение. Конечно, вполне можно себе представить, что землевладельцы сговариваются между собой с целью ограничить производство независимо от того, обладает ли их земля одинаковым плодородием или нет; получаемые при этом повышенные цены оказываются монопольными ценами, а доходы землевладельцев являются уже не рентой, а монопольным доходом. Однако при существовании свободного рынка доходы от земли выступают как рента, регулируемая одними и теми же причинами и таким же образом в стране, где земли являются одинаково плодородными, как и в тех странах, где перемежаются лучшие и худшие земли.[Ср. кн. V, гл. IX, § 5.]

Верно, конечно, что там, где земля имеется в изобилии и вся она обладает примерно одинаковым плодородием, что позволяет всякому получить в свое распоряжение столько земли, сколько нужно, чтобы он мог полностью использовать весь капитал и труд, который он готов приложить к ней, там земля не будет приносить никакой ренты. Но это служит лишь иллюстрацией к старому парадоксу, согласно которому вода, имеющаяся в изобилии, не обладает никакой рыночной ценой, так как, несмотря на то что известная ее часть имеет важнейшее значение для поддержания жизни, тем не менее любой в состоянии без усилий достигнуть предельного уровня насыщения, при котором дальнейшее предложение воды оказывается для него бесполезным. Когда любой крестьянин располагает колодцем, из которого он может брать столько воды, сколько ему требуется, с приложением не большего труда, чем затрачивается на получение воды из колодца его соседа, тогда вода в колодце не имеет рыночной цены. Но допустим, наступает засуха, мелкие колодцы пересыхают и даже глубокие оказываются под угрозой пересыхания, тогда владельцы последних могут взимать плату за каждое ведро воды, которое они позволяют всякому человеку вытащить из колодца для его собственного потребления. Чем плотнее становится население, тем встречается больше случаев, когда можно взимать такого рода плату (при допущении, что количество колодцев не возрастает); наконец, каждый владелец колодца может превратить его в постоянный источник дохода.

Таким же образом возникает и обусловленная редкостью стоимость земли во вновь заселяемой стране. Первый поселенец не пользуется никакой исключительной привилегией, поскольку он поступает так, как свободен поступать любой другой. Он подвергается тяжким испытаниям, вплоть до угрозы его жизни; он, возможно, рискует тем, что земля окажется неплодородной и что ему придется бросить все им сделанное на ней. С другой стороны, его риск может себя оправдать, приток населения может обеспечить ему успех, а стоимость его земли может вскоре образовать такое же большое превышение над нормальным вознаграждением за издержки, какое создает особенно богатый улов рыбаков. Но в данном случае не требуется какого-либо превышения над нормальным вознаграждением за предпринятый нашим поселенцем риск. Он затеял рискованное предприятие, которое было доступно всем, его энергия и фортуна принесли ему исключительно высокое вознаграждение; любой другой мог бы взять на себя такой же риск. Вот так ожидаемый в будущем от земли доход включается в расчеты поселенца и усиливает мотивы, определяющие его действия, когда он испытывает сомнения в том, в каких масштабах развернуть свое предприятие. Он рассматривает его "дисконтированную стоимость" [Ср. кн. III, гл. V, § 3, и кн. V, гл. IV, § 2.] как прибыль на капитал и как на доходы от собственного труда, поскольку вносимые в землю улучшения производятся им собственноручно.

Поселенец часто занимает землю, учитывая, что доставляемый ею продукт, пока она находится в его владении, не обеспечит ему достаточного вознаграждения за лишения, труд и затраты. Он предвидит, что частью его вознаграждения явится стоимость самой земли, которую он, вероятно, сможет со временем продать какому-нибудь новому поселенцу, неспособному отважиться на жизнь пионера. Иногда даже, как в том убеждается на собственном опыте британский фермер, новый поселенец рассматривает свой урожай почти как побочный продукт; главный продукт, ради которого он трудится, - это ферма, право на которую он зарабатывает путем улучшения земли; он считает, что ее стоимость будет неуклонно возрастать, причем не столько в результате его собственных усилий, сколько вследствие развития тех удобств и ресурсов, тех рынков, на каких можно покупать и можно продавать, которые являются продуктом растущего общественного процветания.

То же самое можно сформулировать и иначе. Люди, как правило, не хотят взваливать на себя тяготы и переносить уединение фермера-первопоселенца, если не могут с известной уверенностью рассчитывать на значительно большие доходы, выраженные в жизненных средствах, чем те, какие они имели у себя на родине. На богатый рудник, изолированный от удобств и разнообразных социальных возможностей, предоставляемых цивилизацией, горняков нельзя привлечь иначе как обещанием высокой заработной платы; те же, кто управляет вложением собственного капитала в такие рудники, рассчитывают на очень высокие прибыли. По аналогичным причинам фермерам-первопоселенцам требуются высокий совокупный доход, образуемый из поступлений от продажи их продукции, а также приобретение ценных прав собственности в качестве вознаграждения за их труд и переносимые лишения. Земля заселяется вплоть до того предела, при котором она как раз приносит выгоду, достаточную для достижения указанной цели и не оставляющую какого-либо излишка для ренты, когда земля достается бесплатно. Когда же за землю приходится платить, заселение происходит лишь до того предела, при котором приносимый доход оставляет, помимо вознаграждения за лишения первопоселенца, излишек, по своему характеру представляющий ренту, для покрытия таких платежей.

§ 3. При всем том следует помнить, что, с точки зрения индивидуального производителя, земля является лишь особой формой капитала. Вопрос о том, доводит ли фермер интенсивность обработки конкретного участка земли до такой степени, до какой он в состоянии с выгодой для себя довести ее, и следует ли ему попытаться извлечь из этого участка больше продукта или занять новый участок земли, равнозначен вопросу, следует ли ему купить новый плуг или попытаться несколько больше поэксплуатировать уже имеющиеся у него плуги, иногда используя их и при не очень благоприятном состоянии почвы и несколько более щедро задавая корм своим лошадям. Он сопоставляет чистый продукт от дополнительного участка земли с другими видами возможного приложения суммы капитала, которую ему пришлось бы израсходовать на его приобретение; равным образом он сопоставляет чистый продукт, ожидаемый от использования своих плугов при неблагоприятных условиях, с чистым продуктом, который можно получить с большим количеством плугов и использованием их, следовательно, при более благоприятных условиях. Ту часть его продукта, относительно которой он испытывает сомнения, целесообразнее ли получить ее путем дополнительного использования имеющихся плугов или путем применения нового плуга, можно охарактеризовать как извлекаемую из предельного использования плуга. Она не прибавляет ничего чистого (т.е. ничего сверх начисления за износ) к чистому доходу, полученному при помощи плуга.

В свою очередь фабрикант или торговец, владеющий и землей, и зданиями, считает все их имеющими одинаковое отношение к его предприятию. И земля, и здания сначала предоставляют ему весьма прибыльную помощь и производственную площадь, но затем, по мере того как он стремится извлечь из них все больше и больше выгоды, отдача от них сокращается, пока наконец перед ним встает вопрос, так ли уж велики неудобства, связанные с возрастающей теснотой в цехах или складах, чтобы стоило приобретать дополнительную площадь. А когда ему приходится принимать решение, приобрести ли эту площадь путем занятия добавочного участка земли или путем надстройки еще одного этажа на здании фабрики, он сопоставляет чистый доход, который можно извлечь из новых капиталовложений в первом и втором случае. Та часть продукции, которую он в состоянии лишь выжать из имеющихся средств производства (находясь в сомнении, а не выгоднее ли увеличить количество таких средств, чем столь интенсивно использовать наличные), ничего не добавляет к чистому доходу, приносимому указанными средствами. Это утверждение не делает различия между средствами производства, созданными человеком, и теми, какие дарованы природой; оно в равной мере относится и к ренте, и к квазиренте.

Однако, с точки зрения общества, в целом здесь существует различие. Когда один человек владеет фермой, остается меньше земли, которой могут владеть другие люди. Использование им фермы не дополняет использование ее другими, он использует ее вместо других; когда же он вкладывает средства в улучшение земли или в возведение на ней зданий, он сколько-нибудь значительно не сокращает возможности других аналогичным образом применять свой капитал. Следовательно, существует сходство в самом несходстве между землей и средствами производства, созданными человеком. Несходство обусловлено тем, что количество земли в давно заселенной стране — это приблизительно (а в известном смысле и абсолютно) постоянная и фиксированная величина, тогда как средства производства, созданные человеком — будь то улучшение земель, или здания, или машины и т.д., - представляют собою поток, способный увеличиваться или сокращаться в зависимости от колебаний эффективного спроса на продукцию, созданию которой они способствуют. Это то, что касается несходства. Но, с другой стороны, сходство выражается в том, что, поскольку некоторые из указанных средств невозможно производить быстро, они практически представляют собой фиксированное количество для коротких периодов; а для этих периодов доходы, извлекаемые из названных средств производства, находятся в таком же отношении к стоимости созданной с их помощью продукции, как и настоящая рента. [Отношения между рентой и прибылью занимали умы экономистов прошлого поколения; среди тех, кого следует особенно отметить, были Сениор и Милль, Германн и Мангольдт. Сениор, казалось, был уже на пороге понимания того, что ключ к разрешению имеющейся здесь трудности заключается в факторе времени, но в данном случае, как и в других, он довольствовался лишь предположениями и дальше не шел. Он утверждал ("Political Economy", р. 129), что "по всем серьезным соображениям отличие прибыли от ренты исчезает, как только капитал, из которого возникает определенный доход, становится - по дарственной или по наследству - собственностью лица, чье воздержание или чьи усилия не являются источником образования данного капитала". В свою очередь Милль пишет ("Основы политической экономии, кн. III, гл. V, § 4): "Всякая разница в пользу конкретных производителей или в пользу производства в конкретных условиях является источником прибыли, которая, хотя и не называется рентой, поскольку она не уплачивается периодически одним лицом другому, управляется тем не менее законами, совершенно одинаковыми с законами ренты".

Хорошо известно, что спекулянт, который не манипулирует ценами путем ложной информации или иным способом, правильно предвидит будущее; добиваясь прибыли посредством расчетливых покупок и продаж на фондовой и товарных биржах, он обычно оказывает обществу услугу, подталкивая производство там, где оно требуется, и тормозя его там, где в нем нет нужды; однако в давно заселенной стране земельный спекулянт не может оказывать обществу подобную услугу, поскольку запас земли в такой стране постоянен. Он в лучшем случае может воспрепятствовать использованию обладающего благоприятными возможностями земельного участка в нерациональных целях в результате спешки, невежества или безденежья тех, в чьем распоряжении находится этот земельный участок.]

§ 4. Проиллюстрируем эти соображения на примере введения постоянного налога на "зерно" в том смысле, какое придавали этому термину экономисты-классики для краткого обозначения всей сельскохозяйственной продукции. Совершенно очевидно, что фермер попытается заставить потребителя оплатить по крайней мере часть такого налога. Но всякое повышение цены, которую должен платить потребитель, ограничит спрос и, таким образом, ударит по фермеру. Чтобы решить, какую часть этого налога следует переложить на потребителя, необходимо выяснить предел выгодности затрат (margin of profitable expenditure), будь это предел для небольших затрат, производимых на скудных и далеко удаленных от рынка землях, или предел выгодности крупных затрат, производимых на плодородных землях и землях, расположенных вблизи густонаселенных промышленных районов.

Когда лишь немного зерна производится в условиях, близких к предельным, умеренное снижение чистой цены, получаемой фермером, не вызовет большого сокращения предложения зерна. Не произойдет поэтому и большое повышение цены, уплачиваемой потребителем; следовательно, на потребителя ляжет лишь очень малая часть налога. Однако превышение стоимости зерна над издержками его производства сократится существенно. На фермера, если он возделывает свою собственную землю, придется большая часть налога. Если же он землю арендует, он может потребовать резкого снижения арендной платы.

С другой стороны, когда значительная часть зерна производится в условиях, близких к пределу обработки, налог способен вызвать крупное сокращение производства зерна. Проистекающее отсюда повышение цены приостанавливает это сокращение, оставляя фермера в положении, когда он может продолжать обработку земли почти с той же интенсивностью, что и прежде; рента лендлорда при этом очень мало пострадает [Разумеется, приведение ренты в соответствие с подлинно экономической выгодой от использования земли на деле происходит медленно и неравномерно. Относящиеся сюда вопросы рассматриваются в кн. VI, гл. IX и X, а пример с налогом на зерно, при некоторых весьма произвольных допущениях, довольно подробно исследуется в Приложении К.].

Таким образом, с одной стороны, бремя налога, который уменьшает интерес к возделыванию земли или к возведению на ней фермерских построек, обладает тенденцией перекладываться на плечи потребителей продукта земли. Но, с другой стороны, налогом на ту часть (годовой) стоимости земли, которая проистекает из ее местоположения, количества ее годового притока солнечного света, тепла, воздуха, выпадения дождей, не может быть обложен не кто иной, как сам землевладелец; арендатор выступает, конечно, на время в качестве землевладельца. Эту (годовую) стоимость земли обычно называют ее "первоначальной стоимостью" или ее "неотъемлемой стоимостью", однако значительная доля этой стоимости представляет собой результат деятельности людей, хотя и не индивидуальных землевладельцев. Например, неплодородные пустоши могут внезапно приобрести большую ценность в результате возникновения вблизи от них индустриального центра, несмотря на то что собственники этих земель оставили их в первозданном состоянии. Поэтому, быть может, правильнее было бы назвать эту часть годовой стоимости земли ее "общественной стоимостью" (public value), a ту часть, которую можно отнести на счет труда и издержек индивидуальных землевладельцев, - ее "частной стоимостью". Прежние понятия - "неотъемлемая стоимость" и "первоначальная стоимость" — целесообразно, однако, сохранить для общего употребления с оговоркой относительно их некоторой неточности. Используя другой термин, заслуживающий предпочтение, мы можем охарактеризовать эту годовую общественную стоимость земли как "подлинную ренту".

Налог на общественную стоимость земли существенно не ослабляет стимулы к интенсивной ее обработке, так же как и к возведению на ней фермерских построек. Вот почему такой налог и не сокращает намного предложение сельскохозяйственной продукции на рынках, и не повышает цену на эту продукцию; поэтому он не перекладывается с землевладельца ни на кого другого.

Отсюда вытекает, что облагаемая налогом подлинная рента исчисляется в зависимости от общих свойств земли, а не от конкретного ее использования земельным собственником; ее чистый продукт предлагается таким, какой может быть получен землевладельцем нормальных способностей и предприимчивости, извлекающим из нее пользу в меру своего разумения. Если применение нового метода обработки выявляет скрыты�