В четверг вечером юридическая контора Марго Бреккен стала местом заседания жилищной ассоциации «Форум Ист». Марго представляла ее интересы наряду с ведением дел других объединений квартиросъемщиков. Заседание было экстренным в связи с последними событиями. Накануне Первый Коммерческий Американский банк официально подтвердил слух, взбудораживший умы квартиросъемщиков: финансирование дальнейшего строительства в «Форум Ист» сокращалось наполовину.

Правда, заявление банка было подслащено всяческими посулами, вроде того, что, мол, «после временных затруднений с долгосрочным кредитованием вопрос будет рассмотрен вновь». Но никто этому не верил, ни сотрудники банка, ни публика.

На повестке дня был один вопрос: что предпринять, чтобы изменить решение банка?

Собственно, понятие «квартиросъемщики» в этом объединении было условным. Разумеется, кое-кто обитал в уже построенных жилых домах «Форум Ист», по многие об этом еще только мечтали. Как, например, пришедший сюда сегодня сталелитейщик Дикон Юфрэйтис.

Марго давно знала Дикона и его жену, она знала, что у них пятеро детей и что живут они в перенаселенном доме, который кишел крысами, в доме, который давным-давно следовало бы смести с лица земли. Она пыталась помочь им переселиться, впрочем, увы, тщетно. Дикон Юфрэйтис жил только надеждой на будущие жилые корпуса «Форум Ист», но имя его в списках значилось где-то посередине, и всякое промедление в осуществлении проекта было для семьи Юфрэйтиса невыносимым.

— Насколько я понимаю,—сказал Сэт Оринда, школьный учитель, другой неудачник,— не существует никаких легальных действий, с помощью которых мы могли бы выжать деньги из банка.

— Не надо быть таким категоричным, Сэт,—сказала Марго.— У каждого банка есть своя ахиллесова пята, стоит ее найти и можно нанести такой удар, что...

— Удар!—прервал Оринда.—Какой? Демонстрация? А может, прийти в банк всем миром и усесться там на полу?

— Нет,—улыбнулась Марго.—Эти фокусы уже вышли из моды. На обычную демонстрацию никто и внимания не обратит... Нам нужны какие-то новые меры воздействия. Ну, скажем, такие...

По мере того как она делилась с собравшимися своей затеей, интерес к ней возрастал, на лицах появились улыбки, громко засмеялся Оринда, с восхищением вздохнул Юфрэйтис.

— Ох, черт подери!—сказал он с восторгом.—Вот это голова! Ай да умница!.. Марго сказала, что для полного успеха им потребуется много народа, по крайней мере, тысяча человек. И то для начала. Дальше—больше.

— И надолго?—спросил кто-то.

— Ну, скажем, на неделю, — ответила Марго. — В банковской неделе—пять дней. Если не уложимся, будем продолжать, но, откровенно говоря, я не думаю, что нам это понадобится. И еще: каждый участник должен точно знать свое место.

— Можете рассчитывать на меня!—сказал Сэт Оринда.

— И на меня! И на меня,—раздались голоса. Бас Дикона Юфрэйтиса перекрыл хор голосов:

— А у меня времени хоть отбавляй. Да я отпуск свой недельный потрачу на это дело, а надо будег, и другую неделю возьму!

— Отлично,— сказала Марго решительным тоном.— Теперь мы детально разработаем основной план и будем оповещать всех прочих... Но помните: секрет—залог победы!..

Через полчаса участники собрания стали расходиться радостные и взволнованные, не то что в начале вечера...

По просьбе Марго Сэт Оринда задержался.

— Сэт, на вашу помощь я очень рассчитываю. Она мне особенно нужна.

— Вы же знаете, мисс Бреккен, что ваше слово для меня—закон. И когда дойдет до дела, кто-кто, а уж я-то не сдрейфлю...

— Так вот,— продолжала Марго,— обычно я всегда нахожусь на передовой... Так сказать, на линии огня...

— Это я знаю,—сказал учитель.

— Но на этот раз я должна остаться в тени. Понимаете, я бы очень не хотела, чтобы мое имя попало на страницы печати или, не дай бог, на экраны телевидения. Если это случится, я поставлю в неловкое положение двух моих очень близких друзей, которые работают в банке. А мне бы не хотелось подложить им свинью...

Оринда понимающе кивнул:

— Как вы скажете, так и будет!

— Моя просьба заключается в следующем. Я бы хотела, чтобы вы взяли все на себя. А меня вы всегда найдете, если я понадоблюсь. Хотя я надеюсь, что до этого дело не дойдет...

Марго не была новичком в политической борьбе. За ее спиной был опыт студенческих манифестаций и демонстраций протеста против войны во Вьетнаме. Год назад она блистательно выиграла стачку против аэропортовских властей. Они платили мизерную зарплату швейцарам и уборщикам в туалетах. Профсоюзные руководители питались подачками администрации и палец о палец не хотели ударить, чтобы поддержать несколько сот рабочих аэропорта в их борьбе за повышение заработной платы. Отчаявшись, те обратились к Марго за помощью.

Марго решила, что воззвание к совести патронета не даст никаких результатов. Единственный выход, по ее мнению, был в том, чтобы поставить руководителей аэропорта в смешное и унизительное положение. Но как? Разрабатывая свой план, Марго изучила деятельность этого огромного, шумного агломерата в ночное время. Оказалось, что после вечерних рейсов (на которых подавались ужин и напитки), сразу же по прилету многие пассажиры направлялись в туалеты. Так создавалась резкая перегруженность этих полезных учреждений па протяжении нескольких часов.

В следующую пятницу, вечером, когда расписание было особенно напряженным, несколько сот добровольцев, в основном уборщики и швейцары, пришли в аэропорт и приступили к действиям под руководством Марго. Указания, которые она им давала, никак не шли вразрез с существующим законодательством. Задача была крайне проста: в течение вечера занимать все места общественного пользования. Что они и сделали. Отправились к заранее распределенным участкам, заплатили по десять центов и устроились поудобней, захватив чтиво, портативные приемники и даже бутерброды. Женщины принесли вязанье. Это был редчайший образец так называемой сидячей забастовки, «сит-ин».

В мужских туалетах добровольцы становились в очередь к открытым санитарным точкам и отходили от них как бы нехотя, простояв уйму времени. Если в очередь вклинивался обычный пассажир, то ему грозила перспектива бесплодного часового стояния. Им объясняли, что происходит и почему выстроились такие очереди. Аэропорт превратился в гудящий улей, набитый отчаявшимися пассажирами. Они бежали жаловаться менеджерам аэролиний, а те, в свою очередь, выражали свое негодование дирекции аэропорта. Зеваки же толпились у туалетов и хохотали до слез, глядя на страждущих.

Событие тут же стало достоянием телевидения, радио и газет, не без заблаговременной подсказки Марго. Репортеры прибыли на место действия и сочиняли пламенные репортажи, которые перекочевали из Соединенных Штатов в прессу всего света. «Иоганнесбургская звезда», лондонский «Таймс», кто только не посвятил этому пикантному событию видное место!.. Короче, аэропортовские власти стали вселенским посмешищем. Немудрено, что во многих сообщениях упоминалось имя Марго Бреккен и давалось понять, что швейцары и уборщики собираются продолжать сражение, не меняя своей тактики.

Как и рассчитывала Марго, смех оказался сильнейшим союзником. После окончательно испорченных субботы и воскресенья, администрация сдалась и вступила в переговоры с рабочими. Последовало не только повышение заработной платы, но было также распущено руководство профсоюза и избрано новое...

Зрелище было настолько необычным, что один из сотрудников позвонил Эдвине:

— Миссис Дорси, вы к окнам сегодня не подходили?

— Нет,—ответила Эдвина.—А что? На часах было без шести девять.

— Видите ли,— продолжал сотрудник,— я подумал, что вдруг вам это будет интересно. Лично я такой очереди еще никогда не видел!

Эдвина подошла к окну и выглянула на улицу. То, что она увидела, потрясло ее.

Огромная очередь вытянулась от центрального входа вдоль всего здания, и конца ее не было видно.

Несомненно, эти люди ждали открытия банка.

— Что бы все это могло значить?—озадаченно проговорила она.

— К ним выходили,— продолжал сотрудник.— Говорят, что очередь идет через площадь и тянется до соседней улицы, к ней пристраиваются и пристраиваются!

— И все-таки,—начала злиться Эдвина,—кто-нибудь поинтересовался, чего они хотят?

— Они сказали, что пришли открыть счета в банке.

— С ума сойти... Не может быть! Ведь их по крайней мере триста человек только здесь, на виду! К ней подошел Тотенхоу и сказал:

— Я позвонил сотрудникам безопасности. Обещали прислать подкрепление. Кроме того, они советуют вызвать полицию.

— Для этого я не вижу причин,—сказала Эдвина. —По-моему, они настроены весьма мирно.

Стоявшие в очереди весело и оживленно разговаривали друг с другом Многие улыбались и дружелюбно махали глазевшим на них из окон сотрудникам банка.

— Нет, вы поглядите!—сказал кто-то из сотрудников.— Вы только поглядите!

К очереди подкатил телевизионный тонваген для прямой передачи в эфир. Банковские служащие ахнуть не успели, как началась съемка...

— Мирно они настроены или нет,—сказал кто-то,— но я готов пари держать, что за этим что-то кроется. Не верю я, чтобы все они решили просто так вот пожаловать сюда.

И тут Эдвина все поняла: «Форум Ист».

— Спорю, что они из «Форум Ист»—сказала она. Банк открылся. Через какой-то миг операционный зал был заполнен шумной, галдящей толпой. Обычно тихое и респектабельное помещение в одну минуту стало местом вавилонского столпотворения. Эдвина заметила высокого негра, потрясавшего долларовыми бумажками. Он громогласно объявил:

— Я пришел открыть счет в этом банке! Охранник подошел к нему и сказал:

— Счета открывают вон в тех окошках. Охранник проводил вкладчика к окну, за которым сидела молодая сотрудница. Вкладчик положил доллары перед собой и сказал:

— Понимаете, мисс, я не очень спешу. И я вот хотел бы, чтобы вы мне поначалу кое-что объяснили...

Постепенно очередь распределилась между тремя окошками, где принимались вклады. Обычно трех клерков вполне хватало для этих операций. Но сегодня сотрудники банка были охвачены паникой. Тотенхоу обратился к Эдвине:

— Надеюсь, вы понимаете, что нынче мы не сможем обслужить такую бездну народа. Они нас свяжут по рукам и ногам!

— Именно этого кто-то и хотел добиться, — заметила Эдвина.—Продолжайте как можно быстрее обслуживать всех пришедших...

Тем не менее, она понимала, что при всей спешке меньше чем за десять минут одного человека не обслужить. Слишком много было всяких формальностей.

На открытие нового счета обычно уходило минут пятнадцать. Стало быть, три клерка, занимавшиеся, этими операциями, могли пропустить в течение дня около девяноста человек, и то, если работать с предельной скоростью, чего сегодня ожидать от них было невозможно. Даже при привлечении всех наличных сил за день прошло бы всего двести пятьдесят новых счетов...

Шум в банке нарастал, мешая работать. Еще одна загвоздка заключалась в том, что столпотворение и хаос, царившие в холле, не давали обычным клиентам возможности подоили к кассовым окошкам. Эдвина заметила, что несколько человек, стоявших на улице, не могли прорваться в банк. Некоторые, оценив создавшуюся обстановку, просто-напросто уходили прочь.

Эдвина не видела никаких шансов на разрядку атмосферы. Однако враждебности со стороны осаждавших не чувствовалось. Все они открыто и вежливо улыбались, охотно отвечая на вопросы клерков. Было ясно, что клиентов четко проинструктировали заранее, и вели они себя наилучшим образом.

Придя к выводу, что наступил момент для решительного вмешательства в эту кутерьму, Эдвина спустилась в холл и направилась в самую гущу толпы. Охранникам, которые шли рядом, прокладывая дорогу, она тихо сказала:

— Больше в банк никого не впускать! Держите их у входа, пропускайте по одному вслед за выходящими.

Разумеется, своим клиентам давайте дорогу сразу же...

— Боюсь, что это будет нелегко, миссис Дорси,— так же тихо отозвался охранник.— Конечно, некоторых клиентов мы знаем, но далеко не всех. Разве всех упомнишь...

— И потом,—сказал другой охранник,—когда подходят ко входу со стороны, стоящие в очереди кричат им, чтобы становились в хвост. Попробуйте отдать кому-нибудь предпочтение, беды не оберешься!..

— Ничего страшного,—заверила его Эдвина.—Делайте все возможное!

Вокруг нее образовалось свободное пространство. Шум несколько стих, но она поняла, что говорить придется громко, чтобы слышал весь зал.

— Я—управляющая,—заявила Эдвина.—Может быть, кто-нибудь из вас объяснит, что здесь происходит?

— Мы открываем счета,—сказала женщина с ребенком, стоявшая возле Эдвины. Она засмеялась.—Что гут плохого? Вы ведь сами везде развесили рекламу: «Открыть счет в банке можно на любую сумму!..» Так?

— Это верно,—сказала Эдвина.—И банк отвечает за свои слова. Но я вижу, что тут зарыта еще одна собака... Неспроста же вы все предпочли именно этот банк и пришли в него именно сегодня?

— Ну, если хотите знать,—сказал мужчина в панаме,— мы все из «Форум Ист».

— Или хотим жить там!—добавил чей-то голос.

— Это еще ни о чем не говорит,—улыбнулась Эдвина.

— Доброе утро, мадам! Я не знал, что в банках управляющими бывают женщины... Если позволите, я все объясню,— любезно сказал пожилой мужчина интеллигентной внешности.

— Так или иначе, она перед вами,—сухо сказала Эдвина.—Я надеюсь, что вы не против такого равенства, мистер...

— Мистер Оринда. Сэт Оринда, мадам. Напротив, я целиком за равенство женщин и мужчин. Я вообще за равные возможности для всех и всюду...

— И именно это привело вас сюда сегодня?

— Некоторым образом, да.

— Не потрудитесь ли вы объяснить подробностей, мистер Оринда?

— Охотно. Если я не ошибаюсь, вы уже знаете, что мы из «Форум Ист». Она кивнула:

— Да, мне уже об этом сказали...

— Скорее всего,—продолжал Оринда,—то, что здесь происходит, можно назвать «акцией надежды».

Хорошо одетый, доброжелательный, он говорил уверенно, точно выбирая слова. Сразу было видно, что свою речь он тщательно отрепетировал. Зал внимательно прослушивался.

Оринда продолжал:

— Дело в том, что, как заявил этот банк в своем официальном сообщении, у него нет достаточно денег для дальнейшего строительства «Форума». Банк решил сократить финансирование строительства наполовину, я многие собравшиеся здесь думают, что и другая половина под угрозой. Во всяком случае, если не начать трубить тревогу сейчас, то так оно и может случиться!

Эдвина резко сказала:

— Поэтому вы здесь и устроили такое?

Она заметила в толпе несколько субъектов с блокнотами: значит, появились и газетные репортеры. Это было неспроста, так же, как и телевизионные камеры на улице. Кто-то позаботился о прессе. Но кто?..

Сэт Оринда изобразил глубокую обиду на гладко выбритом лице.

— Нет, мэм.—Мы—бедные люди, и мы принесли сюда наши последние гроши, дабы оказать помощь банку, попавшему в беду...

— Правильно!—вставил чей-то голос.—Разве это не по-добрососедски?

— Истинное положение дел банка было разъяснено в нашем заявлении,—ответила Эдвина.—Речь идет не о затруднениях банка, а о его дальнейшей политике, Более того, как заявил банк, мы твердо намерены снова полностью финансировать ваш проект. Правда, несколько позже...

Она и сама-то не очень верила в свои слова. Немудрено, что собравшиеся громко заулюлюкали.

Пожалуй, это было первое проявление враждебности, Сэт Оринда повернулся к толпе и поднял руку. Улюлюканье прекратилось.

— В общем-то, как хотите, так и рассуждайте,—сказал он,— но мы пришли сюда вложить деньги в ваш банк. Это и есть наши акции надежды. Мы надеялись, что, увидев всех нас здесь и разделив наши чувства, вы