I

«Федеральный резерв, — пишет профессор Харрис в начале своей работы, — безусловно, способен ограничить экономику в деньгах, без которых значительная инфляция произойти не может... На самом деле даже в настоящий момент Федеральный резерв может погрузить страну в состояние сильной дефляции... Денежные ограничения являются самым простым способом контролировать инфляцию — гораздо более безболезненным, чем повышение налогов или снижение государственных расходов, или чем контроль над зарплатами и ценами, или чем контроль над предложением и спросом на товары».

«У нас нет оптимизма, — пишет он в конце работы, — относительно возможной пользы от денежной политики. При текущем (весна 1951) состоянии мирового кризиса мы в первую очередь должны полагаться на фискальную политику, а во вторую — на ограниченные меры контроля, в том числе над доходами» (курсив мой. — М.Ф.).

Читателю не удастся найти на страницах работы доказательства того, что рецепт, данный во второй цитате, соответствует диагнозу, поставленному в первой. Но он найдет объяснение того, как один и тот же человек мог сделать оба утверждения, — объяснение, на которое намекают два слова, указанные курсивом во второй цитате: «возможной» и «должны». Причина в том, что Харрис смешивает предсказания и рекомендации так часто, что сложно определить, что, как он предполагает, должно случиться, а что он рекомендует сделать. Его «рекомендации» иногда кажутся просто смесью индикативного и императивного подходов, а его «предсказания» временами выглядят косвенным способом поддержать рекомендации, которые он дает по другим причинам.

II

Роль экономиста в обсуждении публичной политики состоит, как мне кажется, в том, чтобы рекомендовать, что нужно сделать в свете того, что возможно сделать, абстрагировавшись от политики, а не в том, чтобы указывать, что «политически осуществимо» и затем рекомендовать это. Соответственно, я не буду пытаться детально критиковать комментарии Харриса. Вместо этого я позитивно и догматично изложу свои собственные заключения по поводу подходящей роли денежной политики в наше время и рассмотрю некоторые возражения своей точке зрения. Так как денежную политику нельзя рассматривать изолированно, я по необходимости довольно широко изложу начальные положения моей точки зрения.

1. Денежные и фискальные меры являются единственными подходящими способами контроля инфляции. Меры прямого контроля — потолки цен и зарплат, рационирование или распределение благ, качественный кредитный контроль — не являются подходящими способами контроля над инфляцией. Это соответствует и периоду тотальной войны так же, как периоду мобилизации, близкому к современному. В лучшем случае, подобные меры контроля скорее подавляют, чем устраняют инфляционное давление, и их возможность усиливать давление сильно ограничена. Кроме того, что они являются слабыми инструментами контроля над инфляцией, меры прямого контроля затрудняют производство и распределение и угрожают основам свободного общества.

2. Денежные и фискальные меры могут широко заменять друг друга. Большой бюджетный избыток будет означать, что относительно «дешевые» деньги совместимы с отсутствием или некой данной степенью инфляции. Сбалансированный бюджет потребует более «дорогих» денег для предотвращения инфляции, бюджетный дефицит — еще более «дорогих». Соответственно, инфляция выступает заменителем или более «жесткой» денежной, или более «жесткой» фискальной политики. При этом возможность замены может быть ограничена; может не существовать достаточно «мягкой» денежной политики для предотвращения дефляции при достаточно большом профиците, или может не быть достаточно «жесткой» денежной политики для предотвращения инфляции при достаточно большом дефиците.

Не вполне ясно, существует ли единственная «лучшая» комбинация денежных и фискальных мер и степени инфляции. Хорошим сочетанием, тем не менее, будет приблизительно сбалансированный бюджет вместе с любой соответствующей денежной политикой, которая предотвратит инфляцию. Никакая политика, далекая от этого сочетания, не может быть подходящей. Тем не менее, если доля совокупных ресурсов, используемая государством, является очень — и ненормально — большой, может оказаться желательным отход от данного сочетания в направлении бюджетного дефицита, полагаясь в большей степени на денежную политику и даже, возможно, допуская некоторую инфляцию. Основная причина этого в том, что после некоторой точки высвобождение ресурсов из других сфер, вызванное высокой процентной ставкой, будет более приспособлено к индивидуальным возможностям, чем оно же, вызванное высокими налогами, уплачиваемыми при необходимо широкой налоговой базе, и соответственно, окажется более справедливым и менее вредным для инициативы. Точно так же, после некоторой точки налог, скрытый в небольшой инфляции, может быть столь же справедливым, как дополнительные налоги, и менее вредным для инициативы. В настоящее время, тем не менее, мы далеки от точки, в которой инфляция могла бы оцениваться на данных основаниях.

3. В настоящее время и в существующих условиях, денежная политика должна быть направлена исключительно на предотвращение инфляции и должна принимать форму в первую очередь операций на открытом рынке в государственных ценных бумагах, проводимых по решению Комитета по открытому рынку Федеральной резервной системы. Проводиться она должна исключительно для предотвращения инфляции, и абсолютно никакого внимания не должно обращаться на воздействие на процентные ставки по государственным ценным бумагам. Если бы бюджет был приблизительно сбалансирован, я полагал бы, что успешная антиинфляционная денежная политика не привела бы к росту ставки процента по государственным облигациям; но это лишь догадка, которая не оказывает влияния на желательную политику. Большой рост ² будет лишь означать, что инфляционное давление, которому надо противостоять, было велико.

4. Убежденность в том, что дискреционные операции на открытом рынке являются лучшим денежным инструментом, имеющимся в распоряжении для текущих чрезвычайных потребностей, не подразумевает их поддержание как постоянного инструмента стабилизационной политики. В обычных обстоятельствах подобная политика может быть нежелательной: она вполне может увеличивать, а не уменьшать нестабильность. Как результат долгосрочной реформы мне хотелось бы видеть Федеральную резервную систему в своей настоящей форме упраздненной и замененной 100-процентной резервной депозитной банковской системой, в которой не было бы денежных властей, имеющих дискреционные полномочия в области количества денег ³. Я вполне убежден доказательствами, приведенными Харрисом, что создание Федеральной резервной системы было ошибкой, и что она не достигла тех целей, для которых была создана. Хотя сейчас столь же подходящее время для долгосрочной институциональной реформы, как и любое другое, она не может быть проведена за одну ночь. Мы должны удовлетворять текущие чрезвычайные потребности с помощью имеющихся институтов. Более того, сама природа чрезвычайной ситуации и связанной опасности инфляции сильно упрощают техническую (в противоположность политической) проблему дискреционной денежной политики, давая возможность легко делать прогнозы.

III

Очевидно, доказывать здесь данную точку зрения в деталях невозможно. И поэтому я сосредоточусь на одной ее составной части: рекомендацию, что контроль над количеством денег с помощью операций на открытом рынке может и должен быть основным инструментом контроля над инфляцией. Это, по моему убеждению, является ключевым предложением, в том смысле, что отказ от него неявно или явно приведет к невозможности принять все другие составные части только что изложенной точки зрения. В обсуждении этого предложения я для простоты приму, что бюджет приблизительно сбалансирован при постоянных ценах.

Наиболее вероятным возражением к моей точке зрения может послужить то, что денежная политика не может решить поставленную перед ней задачу, то, что она не эффективна. Но я считаю, что это не возражение: почти каждый, по здравому размышлению, согласиться с Харрисом, что «даже в настоящий момент Федеральный резерв может погрузить страну в состояние сильной дефляции». Предположим, что Федеральная резервная система продала бы государственных ценных бумаг на 10 млрд. долл., таким образом ополовинив резервные остатки банков-членов. Могла бы инфляция продолжиться в этом случае? Если бы продолжилась, что бы случилось, если бы она продала 15 млрд. долл.? 20 млрд.-долл.? Очевидно, что достаточно резкое уменьшение предложения денег может привести к почти полной остановке экономической деятельности. Если ответом на это будет утверждение, что такие количества не могут быть проданы (по любой цене?), по размышлении можно прийти к выводу, что это эквивалентно утверждению, что для того, чтобы вызвать дефляцию, столько продавать не придется.

Если продолжить анализ, я думаю, будет обнаружено, что реальные возражения против использования денежной политики принимают одну из двух форм: первую, что эффективны только «крайние» меры, и они должны быть «слишком» радикальными, чтобы вызвать дефляцию; вторую, что денежная политика может быть эффективна в предотвращении инфляции только ценой нежелательных последствий в других областях.

Суть первого возражения в том, что существует некая прерывность в эффектах денежной политики — «мягкие» меры недостаточны, «крайние» меры — это слишком, и нет ничего между. Что это за прерывность? Если продажи ценных бумаг на 10 млрд. долл. федеральной резервной системой являются чрезмерными, разве нет какой-либо меньшей, более подходящей суммы? Я думаю, каждый должен признать, что есть. Тем не менее, подобный вывод не устраняет данный аргумент. Как можем мы быть уверены в возможности найти ее? Возможно, эта имеющая большое значение прерывность и есть результат ошибки? Если в неизбежном процессе проб и ошибок были приняты излишние меры, могли ли не появиться ожидания, способные вызвать резкое кумулятивное движение, которому можно противопоставить лишь «крайние» меры в противоположном направлении, подверженные ошибкам того же типа? Я в значительной мере симпатизирую подобным аргументам; на самом деле, это одна из причин, по которой я очень осторожно подхожу к дискреционной денежной (равно как и фискальной) политике в «обычные» времена. Но это не кажется мне веским возражением в настоящее время. Так как это как раз условия, когда «ошибка» менее всего способна вызвать сильные дестабилизирующие ожидания. При практической уверенности в увеличении в будущем росте государственных расходов и при распространенном знании о том, что все большие программы государственных расходов связаны с инфляцией, она кажется достаточной страховкой против дефляционных ожиданий. Могли ли излишние продажи Федеральным резервом государственных облигаций в начале войны в Корее вызвать распространенные дефляционные ожидания, непреодолимые даже последующими закупками? Более того, это возражение так же относиться к любым эффективным способам борьбы с инфляцией, включая фискальные меры или меры прямого контроля, поскольку это возражение зависит от необратимости не политики, а ожиданий.

Второй аргумент, что денежная политика может предотвращать инфляцию, но исключительно ценой нежелательных последствий, меняется в зависимости от того, какая политика считается нежелательной. Часть таких возражений можно откинуть сразу; а именно те из них, что возникают от предотвращения инфляции. Если их появление нежелательно, то правильным выводом было бы то, что инфляция должна быть допущена, а не то, что денежная политика — неподходящий способ предотвращения инфляции. Например, Харрис говорит о том, что «использование денежного топора может противоречить этому росту выпуска», в контексте, в котором он неявно приписывает рост самой инфляции. Вне зависимости от степени верности аргумента, он в той же мере относиться к любому способу предотвращения инфляции. Если его воспринимать серьезно, то он говорит в пользу допущения некоторой ограниченной инфляции. Тем не менее, остается вопрос, какими способами удерживать инфляцию в этих границах.

В общем, инфляционной ситуацией является такая, при которой потребители, фирмы и государственные органы пытаются купить реальный объем благ больший, чем предлагается на продажу. Планы части возможных покупателей будут расстроены, если не по какой-либо иной причине, то из-за самой инфляции. Таким образом, не может являться возражением против способов предотвращения инфляции то, что они расстраивают планы некоторых экономических единиц — они должны делать это. Хорошим возражением может быть то, что не те единицы не смогут приобрести продукцию (или, точнее, будут предотвращены не те реальные расходы), или то, что планы единиц будут расстроены необязательными способами.

Я думаю, что лучшим образом изолировать веские элементы этого возражения можно, отследив каналы, через которые денежная политика может расстраивать планы расходов и, соответственно, предотвращать инфляцию. Данный процесс может быть описан двумя альтернативными языками — языком количественной теории или языком кейнсианского анализа. Так как существует высокая корреляция между теми, кто возражает против придания денежной политике ведущей роли, и теми, кто предпочитает использовать кейнсианский язык, я сам буду использовать этот язык, несмотря на сомнения в том, является ли он более полезным в данной проблеме.

Продажа Федеральным резервом на открытом рынке государственных ценных бумаг в условиях, близких к сегодняшним, когда банки имеют незначительные избыточные резервы, имеет тенденцию уменьшать совокупное количество денег на руках публики. Это, в свою очередь, имеет тенденцию увеличивать ставку процента. Количественный эффект на ставку процента будет зависеть от готовности держателей денег замещать деньги облигациями, т.е., от предпочтения ликвидности. Чем более эластична шкала предпочтения ликвидности в отношении ставки процента, тем меньше вырастет ставка процента при любой данной продаже государственных облигаций. Тем не менее, очевидно, что какой-то рост будет, или, говоря по-другому, какой бы эластичной не была функция предпочтения ликвидности в существующем положении, она не везде бесконечно эластична, так что будет существовать какой-то объем продаж, который увеличит ставку процента.

Просто замена облигациями денег важна не сама по себе: не имеет значения, какие активы имеют люди, за исключением того, как это имущество влияет на их поведение (по отношению к расходам), или на чье-то еще поведение. Если бы они были готовы поменять один актив на другой при отсутствии изменения цен ценных бумаг, это было бы ясным показателем их безразличия к виду актива, которым они владеют; и тот факт, что цена ценных бумаг должна быть уменьшена, чтобы убедить их держать большее их количество, указывает на то, что им небезразлично, чем владеть. Соответственно, можно сказать, что продажи на открытом рынке предотвращают инфляцию настолько, насколько они влияют на процентную ставку.

Разумеется, ставка процента является сложным понятием, и полный анализ потребовал бы глубокого рассмотрения данного понятия. Здесь же будет достаточно указать, что она означает что угодно, что делает более дорогим или сложным получение контроля над капиталом. Номинальная ставка, взимаемая банками или другими заимодавцами, может не измениться, но «качество» выдаваемых ими ссуд может вырасти; может существовать то, что было довольно неудачно названо «рационированием капитала». Следовательно, я буду считать меньшую доступность ссуд по прошлой ставке процента эквивалентной росту ставки процента.

Рост ставки процента имеет тенденцию уменьшать планируемые инвестиции, т.е. он будет уменьшать количество благ, которые индивиды и фирмы стараются купить, чтобы добавить к своему запасу капитальных благ, или чтобы заменить предметы, полностью использованные или проданные. Инвестиции в данном контексте включают не только расходы на основной капитал, но и предпринимательские расходы на запасы и блага в производстве, и потребительские расходы на товары длительного пользования и недвижимость. Насколько сократятся инвестиции зависит, разумеется, от эластичности спроса на инвестиции по ставке процента. Рост ставки процента также будет иметь тенденцию уменьшать долю дохода, идущую на потребление (склонность к потреблению), двумя путями. Во-первых, это сделает более привлекательными сбережения. Во-вторых, рост ставки процента уменьшит капитальную стоимость существующих потоков дохода и соответственно уменьшит отношение богатства к доходу, что, как можно ожидать, увеличит стремление людей к увеличению богатства.

Рост ставки процента, таким образом, имеет тенденцию уменьшать планируемые расходы как на инвестиции, так и на потребление и соответственно, устранять «инфляционный» разрыв. Насколько должна вырасти процентная ставка во время инфляционного давления? Это зависит, во-первых, от величины давления, т.е. от объема планируемых расходов, которые должны быть предотвращены; во-вторых, от эластичностей соответствующих шкал инвестиций и потребления относительно ставки процента, т.е. от того, насколько просто предотвратить эти расходы. Заметим, что это само по себе совсем не зависит от эластичности функции предпочтения ликвидности самой по себе, которая определяет лишь то, на сколько запас денег должен быть уменьшен, чтобы вызвать необходимый рост ставки процента. Заметим также, что предполагать совершенную неэластичность соответствующих шкал по отношению к ставке процента и соответствующее отсутствие такого роста ставки процента, который привел бы к исчезновению инфляционного давления эквивалентно высказыванию точки зрения, что не существует такого возможного уменьшения количества денег с помощью операций на открытом рынке, которое могло бы, каким бы большим оно не было, предотвратить инфляционный рост цен. Заметим, наконец, что условия, в которых требуется большое увеличение ставки процента, являются условиями, в которых любой другой способ предотвращения инфляции должен также будет оказывать крайне сильное давление, так как будет необходимо предотвратить очень большие объемы планируемых расходов, и сопротивление предотвращению этих расходов будет большим.

Какие же есть «не необходимые» и «нежелательные» последствия этого процесса, способные вызвать возражения к его использованию?

1. Если бы рынки капитала даже были «совершенными», необходимое сокращение в планируемых расходах соответствовало бы частным интересам; но частные интересы могут не совпадать с общественными. Это особенная форма общих возражений к системе ценообразования, разбираться с которыми здесь, очевидно, невозможно. Так что я это опускаю просто с выраже�